Яэль оттолкнула их. Назад и прочь. Каждая часть ее тела проснулась, по коже побежали мурашки.
Лука выдохнул, больше вздох, чем дыхание. Он прозвучал, как нота трагической симфонии. Он был все еще близко, наклонился так, что его подвеска болталась между ними. Яэль видела историю, вдавленную в металл: 3/крадш 1. 411. («Крадшутцен» – старое военное формирование его отца.)
– Ты изменилась, – сказал Лука. Это было жутко. Как он был умен, хитер и как был близко. Словно у нее было вовсе не другое лицо.
Теперь отклонился Лука. Подвеска ударилась о его грудь, когда он вскочил на ноги:
– Возможно, ты спасла мне жизнь, но я никогда не просил тебя об этом. Ты по-прежнему должна мне услугу.
Прежде чем Яэль смогла ответить, Лука исчез за рядом ящиков. Поцеловал и убежал.
Она долго сидела неподвижно, наблюдая, как все вокруг движется, и мелькает, и шумит. Горы на длинном горизонте, отходящие назад. Сухая, потрескавшаяся земля, выскакивающая под колеса, как ярды ткани. Юноши на коробках. До сих пор спящие.
За исключением одного. Глаза Феликса были открыты. Смотрели на нее так, что можно было предположить, что он видел. Его руки были напряжены и оголены в его белой футболке. Сжатые, как его кулаки, как он поднялся со своей куртки-подушки.
– Хочешь, чтобы я дал ему по морде? – Он соскользнул со своей коробки. Его сияющие светлые волосы смешно лежали со сна. Было бы смешно, если бы не его злобное выражение лица.
Губы. Ощущение губ Луки все еще цеплялось к ее губам. Вкус песка и дикости, воющий внутри нее, как буря.
Яэль покачала головой. Поднесла руку к губам и вытерла их.
Как будто кожаный рукав мог избавить от этого.
– Я бы не пожелал большего, – пробормотал брат Адель.
Она не могла не вспомнить вечер у камина в Праге. Ярость на лице Феликса, кровь и угрозы, покрывавшие Луку. Такая неравномерная эмоция… Что ты сделала против того, что он пытался с тобой сделать.
Чей гнев был праведным? Ничей? Каждого?
– Я могу справиться с Победоносным Лёве, – сказала она.
– Будь осторожна, Ада, – Феликс начал щелкать большим пальцем по другим костяшкам. – Лука не тот, с кем можно шутить.
Он таким и не был. Или был?
Она думала, что знала его.
Лука Лёве. Родился 10 февраля 1939 года. Напыщенный, гордый придурок высшего класса.
Но люди были больше, чем документы с кривым шрифтом и отпечатанной свастикой. Никакое количество пунктов маркированного списка и фактов биографии не могло распознать душу за глазами. Многие версии Луки, которые она видела.
Был Победоносный Лёве, который присягнул фюреру, выкрикивая: «Кровь и честь!» и «Хайль Гитлер!» И был Лука, сидевший в песках, полировавший подвеску своего отца, издевающийся над политикой Гитлера. Лука, который остался позади, получил выстрел в ухо за раненного юношу.