На обратном пути у Боя разболелся живот от ягод, которыми он объелся. И когда поздно вечером Аллан и Лиза плелись по грязному тротуару Апрель авеню, оба чувствовали облегчение и радовались, что наконец-то вернулись домой.
Так они съездили в деревню.
— Как хорошо! — вздохнула Лиза и, запрокинув голову, закрыла глаза.
Они сидели и наслаждались горячим кофейным напитком; их озаряли мягкие лучи солнца, пробивавшиеся сквозь вечную мглу, эту созданную человеком ядовитую примесь, к земной атмосфере, которую уже ничто не может рассеять — ни ветер, ни дождь, ни снег.
— Здесь можно загорать хоть целый день...
Одним движением она стащила через голову свитер и осталась сидеть полуобнаженная, ослепительно белая — такой он не привык ее видеть при дневном свете.
— Нас никто не видит,— сказала -Лиза, заметив, что Аллан смотрит на нее.
— Никто,— согласился Аллан.— Кроме нас, здесь никого нет...
Ему было приятно смотреть на нее, приятно и в то же время тревожно. Ему казалось, что она заходит слишком далеко, злоупотребляет только что обретенной свободой, нарушая границы дозволенного. Он думал: «А прилично ли это?» По натуре Аллан был человек спокойный, рассудительный и не любил, когда люди делали что-то неуместное или впадали в крайность. А это? Может быть, и это крайность?
Впрочем, нет. Подперев ладонью щеку, она сидела на замызганном автомобильном сиденье, самозабвенно отдаваясь солнечным лучам, тонкая, как девушка, бледная, с плоским животом и маленькой грудью — трудно поверить, что она выкормила младенца. Сама невинность. И он вдруг рассердился на себя за то, что не такой непосредственный, как она, и делает лишь то, что считает правильным, а теперь вот сидит и пытается разобраться в скрытых достоинствах этой маленькой девочки, ставшей его женой, и он сразу ощутил силу своих волосатых рук, ощутил тяжесть своего тела (беззвучное, огнедышащее счастье, пережитое вчера вечером!) и почти против воли внезапно подумал: «Это вполне прилично. Ну конечно, прилично. Здесь. Под открытым небом. Кто нас увидит? Кто может сюда прийти?» Но от этих мыслей он рассердился еще больше и вдруг почувствовал, как его охватывает желание. Раньше он достаточно легко сдерживал в подобных случаях свои порывы, поскольку их интимные отношения определялись не вспышками страсти, а скорее привычкой — так сказать, чётким расписанием... Но возможно, все дело было в том, что им крайне редко представлялась возможность побыть друг с другом наедине: им мешал Бой, работа, условия их жизни и все их «нормальное» существование. Но теперь все было прилично!