— Почему ты не снимешь все остальное? — спросил Аллан.
Голос его прозвучал неуверенно; он стыдился своего бесстыдства; время и место были неподходящие для занятий любовью (ему предстояло сегодня сделать множество дел: сложить печку, достать самые необходимые вещи, обследовать окрестности и учесть открывавшиеся перед ними возможности!); это казалось ему противоестественным именно потому, что было слишком уж естественно, более того — примитивно, да, именно примитивно!
Однако Лиза уловила в его интонации нечто такое, что заставило ее улыбнуться немного смущенно,— она была изумлена; обычно Аллан не проявлял особого интереса к ее телу, и когда она раздевалась, им скорее овладевало беспокойство, чем желание, словно ее острые лопатки, узкая спина, худые бедра и коленки, ударявшиеся друг о друга при ходьбе, напоминали ему о чем-то не слишком приятном, например, о том, что он вдвое старше своей жены, соблазнил ее, сделал ей ребенка, женился на ней и теперь в этой трудной ситуации обязан не ударить вгрязь лицом...
— А если придет Бой?..
— Он бегает по всем этим кучам,— прервал ее Аллан нетерпеливо,— А кроме того, он уже видел свою маму голой. Раздевайся.
Слегка усмехнувшись, она сбросила короткую мини-юбочку и сняла красные колготки; тут она почувствовала на себе его взгляд, беспокойный и пристальный, как у собаки. Теперь его желание стало непреложным фактом, он больше не корил себя. Он встал, в два-три прыжка добежал до фургона, открыл дверь и схватил одеяло, нашел ровное место на пригорке внескольких шагах от фургона и расстелил одеяло — все это он проделал с бессознательной уверенностью лунатика.
— Иди сюда,— позвал он.
Однако Лиза не двигалась с места и молча смотрела на него.
— Ну, иди же!
Сообразив, что с Алланом творится что-то неладное, Лиза не стала мешкать и подошла к нему, ступая осторожно, чтобы не порезать ноги об острые куски металла и осколки стекла, которые валялись всюду вместе с мусором и всякими отбросами.
Потом он лежал и что-то шептал, обнимал ее, страшно довольный собой, и мурлыкал, как большой ласковый зверь. А она пыталась как-то осознать то новое, что вошло в ее жизнь и так непохоже было на прежнее существование, и бормотала:
— Как хорошо... Как здесь хорошо... Как хорошо...
С ленивым удовлетворением, но и с тайным беспокойством он подумал о том, что они похожи сейчас на кошек, греющихся на солнце, диких и неукротимых, мягких и податливых, играющих, как те «одичавшие» кошки, которые гонялись друг за другом в траве...
И они снова заснули.
Их разбудил какой-то шорох. Аллан посмотрел туда, где они недавно завтракали. Там лежало немного хлеба и кусочек сыра. Сейчас там сидела большая бурая крыса и грызла остатки завтрака, не обращая внимания на людей, хотя они были всего в нескольких метрах от нее. Потом появилась еще одна. Аллан пошарил вокруг и нашел свой ботинок. Лиза все еще крепко спала. Аллан изо всех сил запустил тяжелым ботинком в крыс, и в мгновение ока обе исчезли.