Повисла пауза. Наконец она протянула:
— А, да, припоминаю.
— Так ты там?
— Да… я решила остаться. Кто летит на Новый год? Мой друг Дитрих позвал меня к себе. Мы тут вообще со всеми художниками с выставки.
— Вот как.
— Сергей, это хорошо, что ты позвонил. Я желаю тебе счастливо отпраздновать. И все мечты сбудутся, знай!
— Спасибо. И тебя с наступающим! Я хочу, чтобы ты была счастлива.
— Ах, спасибо, — рассмеялась она, — увидимся в новом году! Пока!
И она отключилась. Розы поникли: может, не выдержали стужи. Отличный финал.
Я выкинул букет в ближайшую мусорную урну и сел в такси.
Похоже, ей там было весело.
После моего бесславного похода в аэропорт я прямиком поехал к Дэну, потому что не знал, куда мне еще себя деть. На меня снова накатила волна глубокого внутреннего одиночества. Я больше не хотел его испытывать ни при каких обстоятельствах. Одиночество может показаться комфортным, но позже начинаешь ощущать лишь страх оттого, что оно оказалось вернее всех людей на этом свете. В его основе — инерция, которая в случае очередного неудачного маневра вписаться в мир людей тут же возвращает тебя на прежние координаты.
Мне нужны были люди. И я почувствовал облегчение, когда переступил порог его дома. У Дэна было тепло, пахло жареным и даже стояла елка.
— Они заставили меня ее наряжать! — возмущенно прошипел он, когда родители оставили нас наедине. — Сколько, думаешь, мне лет?!
— Семнадцать, — машинально ответил я, разглядывая гирлянды и стеклянные игрушки в блестках.
Он внес свою лепту тем, что вырезал из журнала головы своих любимых спортсменов и нашпилил их на ветки.
— Я должен быть с корешами из секции по тай-бо, — сердито вещал он, — мы планировали вечеринку века! Вместо этого я крошу с предками салаты, слушаю концерты для людей за пятьдесят и наряжаю, блин, хренову елку!
— Ну, не тебя одного обломали.
И я рассказал, как проторчал в аэропорту час с лишним, а она, оказывается, решила остаться в Цюрихе.
— Она сказала, что вернется сегодня! И что мы, возможно, встретим Новый год вместе! Почему нельзя было предупредить?! Она же всегда все помнит! Может, у нее там кто-то есть?
Дэн сочувствующе посмотрел на меня исподлобья и сказал:
— А ты не думал, что она не забыла? Может… она просто не хотела тебя посылать прямым текстом.
— Она не могла так поступить!
— Ты же ее не знаешь.
— Я знаю ее!
— Да она о себе никогда ничего не рассказывает! Чувак, забей ты на нее. Есть бабы, которые не по зубам. И чем раньше ты это усвоишь, тем лучше. Иначе потом будет невесело.
Я лишь вздохнул и закрыл тему. Мы уныло ковырялись в тарелках, потом ушли к нему в комнату и до самой полуночи играли в видеоигры. Его родители были разочарованы моей псевдоинтеллигентностью, о которой им прожужжал уши Дэн, но выгонять, разумеется, не стали. Мы лежали на кроватях, каждый лелея в груди свою обиду.