— Ребенок… — донеслось до меня.
— Что не так?
Элена привстала, тоже потягиваясь, и бросила мне:
— Ну да, в глазах матери мы — всегда дети, сколько бы нам ни было лет. Но тебе самому уже следует помнить, что ты не ребенок.
Я хотел было снова взяться за карандаш, но внезапно она мягко взяла меня под руку и подвела к зеркалу.
— Посмотри на себя, Сергей. Ты часто говоришь о себе как о мальчике, максимум — подростке. Но это неверно. Ты — почти мужчина. Взгляни внимательнее. И помни о том, что ты меняешься.
Я смотрел в зеркало и видел что-то странное. Вообще, хотя бы один раз в день в зеркало я точно глядел, но редко отмечал что-то особенное. Однако сейчас, с Эленой, я вдруг понял, что она имела в виду: разницу. Я помнил себя худощавым мальчишкой с тревожными глазами и упрямым выражением лица. Я и думал о себе в таком ракурсе до сих пор.
И внезапно осознал, что мое лицо стало совсем другим. В нем все еще проглядывала мальчишеская физиономия, но за ней возникали другие черты, более взрослые. Подбородок слегка ушел вперед, а из глаз вдруг пропало тоскливое, ищущее выражение. Плечи стали немного шире, хотя ростом и комплекцией я не изменился.
Элена застыла рядом, опершись о мое плечо локтем, и взирала на меня с веселой усмешкой. Мы были почти одного роста.
Она умела не только видеть, но и показывать. В тот день она показала мне, что я становлюсь мужчиной. Вскоре трансформация завершится, и я буду пребывать в таком виде еще много лет.
— Вижу, ты меня понял, — довольно сказала она и оставила меня торчать у зеркала одного.
Я поправил вывернувшийся наружу капюшон, который все еще был влажным, и растрепал по-дурацки высохшие волосы.
Элена что-то делала позади меня. Часы показывали час дня.
— Мне пора. Обещал маме помочь с покупками.
— Продолжим в следующий раз…
Я взял альбом, рюкзак и попрощался с ней, стоя в прихожей. Дождь уже прекратился, и я отказался от предложенного ею на всякий случай зонта.
— Кстати… — сказала она уже в щель закрывающейся двери, — мне понравился твой портрет. Даже без глаз.
Мелькнула очередная усмешка, и я остался в подъезде один. Эхо закрывшейся двери еще стояло секунду в воздухе. Она увидела, что я рисовал ее вместо Кейт Мосс, пока я пялился в зеркало. О, черт.
Я продолжал упражняться на зданиях, рисуя даже на уроках. Мой замысел начинал постепенно формироваться. Я стал видеть то, что хотел создать. Пока в общих чертах — но я знал, что это будет что-то вроде гигантского замка в тысячу этажей. В духе знаменитого собора Гауди, хотя он мне не особо нравился. Про его собор Святого Семейства Элена говорила, что он вызывает странные реакции. Его находят либо гениальным, либо отвратительным. Мне нравилось его обтекаемое величие: он словно естественно вырастает из земли, если смотреть снизу. А если смотреть сверху, он будто, наоборот, утекает в землю. Но это лишь впечатления от фотографий. Вживую я, разумеется, его не видел.