Незнакомец застонал, задрыгался, и Егор почувствовал что-то неладное, точно бросился на льва, а он обернулся козлом. Егор мигом обшарил «гостя», но оружия не нашел. Только тогда, отпустив его, отпрыгнул сам в сторону, вытащил наган.
— А ну встать! — рявкнул Егор.
Неизвестный поднялся, и Воробьев тотчас признал в нем Семенова.
— Это еще откуда? — удивился Егор.
— Да я же вас, Егор Гордеич, ищу! — жалобно проговорил Семенов. — Два раза на станцию забегал, там нет, потом вспомнил уж про Русанова… Щербаков вас ждет! — выпалил Семенов.
— Так-так-та-ак! — пробормотал Егор. — Ты это… про мои действия — молчок!
— Я понимаю, — вздохнул Семенов.
— Иди домой и жди!.. Или вот что… Иди в дом Русанова и дожидайся его! Если придет, веди в отдел, понял?
— Ага! — Семенов кивнул.
— Любого, кто зайдет, под арест и в отдел! Попятно?
Семенов кивнул. Егор помедлил — протянул наган.
— Это только в крайнем случае! Понятно?
Семенов затряс головой.
— И жди! Я скоро! В дом иди…
Семенов ушел в дом, а Егор, постояв и отдышавшись, направился к Щербакову.
«Ну вот, теперь уже что-то прояснилось, — азартно размышлял Воробьев, вышагивая в сторону горкома. — Теперь хоть ясно, что Русанов каким-то боком замешан во всем — тут и деньги и песок, а главное, кто-то очень хочет его сделать главным действующим лицом. А может быть, Русанов сбежал?.. Вот черт, а говоришь, все ясно, а ни черта пока не ясно! Надо еще разобраться с Ершовым. Или с Ершовыми. Вот тут рыбка покрупней… Но то, что они связаны с Русановым, это факт! И в баньку вместе ходят… — Егор помолчал, потом грустно вздохнул. — Все подвергай сомнению!.. И все же за Русановым что-то есть. Что-то он знает». Утром, когда Егор его допрашивал, Петро говорил о каких-то следах, мол, обнаружил следы сапог прямо у турбины. Фигурная набойка. У кого-то он ее даже видел. У кого — не вспомнил. На станции все ходят в сапогах, и у многих затейливые набойки. Может, улика, а может, Русанов хочет все запутать?
Потом Егор сам смотрел, но никакой набойки не углядел. Правда, к тому времени все, кому не лень, толпились у турбины.
Воробьев лично к Русанову относился хорошо. Как, впрочем, и к Бугрову. Оба заметно выделялись, особенно Бугров. Да и у Русанова под влиянием Бугрова, что ли, появилась забавная манера: похмыкивать. Мол, мы кое-что знаем да скоро мир удивим! Вот и удивили. Все только и говорили об электростанциях на торфе, угле, строительстве Днепрогэса, а Русанов на диспуте в клубе «Луч» стал доказывать, что самые экономичные, безвредные и эффективные — это электростанции, работающие на ветре. Их можно понаделать множество и держать вместо флюгера у каждого дома. Благодаря этому мы сэкономим уголь, воду и другие ресурсы, а энергию будем получать бесплатно.