На следующий день Егор принес заявление с просьбой вывести его из рядов ОГПУ в силу политической близорукости, а также непонимания им текущего момента. Сергеев прочитал заявление, насупился, разорвал его и выбросил в корзину.
— Это почему? — не понял Воробьев.
— А потому! — сверкнул гневным взором Сергеев. — Потому, что если рассматривать всерьез его, то тебя надо судить военным трибуналом, но я думаю, что дурь твоя пройдет, кое-чему подучим и отличным бойцом ОГПУ сделаем. Еще спасибо скажешь!
Егор молчал, засунув руки в карманы кожаной тужурки. Жара пошла весенняя, и в полушубке ходить стало невозможно.
— Ты лучше скажи: на заем всех подписал?
— Всех…
— Вот и бублики! — весело проговорил Сергеев, просматривая принесенную газету «Правда».
— Вот, Белоедова, Шатова, сына попа Введенского, Цыганова, неоднократно судившегося, кулака Чистоногова и кулака Галиева к расстрелу. Остальные 22 обвиняемых приговорены к строгой изоляции от 10 до 2 лет! Во как! Это Нижне-Волжский край, и ОГПУ там не дремлет, раскрыв контрреволюционный заговор. «Рабочие, колхозники и трудящееся крестьянство отвечают на вылазку кулака выполнением промфинплана, массовым вступлением в колхозы и укреплением колхозного строительства!» Вот так, а мы ворон считаем!.. «Пленум общества воинствующих материалистов-диалектиков!..» — не отрывая глаз от газеты, читал Сергеев. — У нас кто член этого общества? Лынев?..
— Кажется, — вздохнул Егор, усаживаясь на стул.
— И тебе бы вступить не мешало! — подсказал Василий Ильич. — А то в облаках витаешь!.. Во, Свердловск! Ну-ка? «Тагильский завод, обязавшийся еще в августе подготовить для Магнитогорска 272 квалифицированных рабочих, не подготовил ни одного!..» Во как! — Сергеев загорелся. — В Нижнем Тагиле Бородавкин отдел ОГПУ возглавляет… Хм, интересно! Ты смотри-ка! — вдруг воскликнул Сергеев, — О, це бублики!.. Слушай: «Такое наплевательское отношение к подготовке кадров для гигантов проявляют Алапаевское рудоуправление, Златоустовский металлургический, Лысьвенский, Краснокаменский механический и другие заводы!» Каково, а?.. Парфенов! Ну-ка! Спросим Щербакова, читал ли он про своего друга. — Сергеев снял трубку. — 3-20! Владимир Петрович? Сергеев!.. — Василий Ильич, разогнавшийся было спросить со всей строгостью о директоре механического Парфенове, вдруг запнулся, нахмурился, выслушивая сердитую речь Щербакова. По отдельным словам, долетавшим из телефона, Егор понял: речь идет о Бугрове.