Такое предположение имеет определенное экспериментальное подтверждение.
Еще в 1956 г. кубинский физиолог М. Верцеано в опытах на кошках показал, что если животным вживить в таламус — одну из важных структур мозга — несколько микроэлектродов и регистрировать с их помощью электрические разряды нервных клеток, то можно выявить эффект реверберации. Проявлялся он в период перехода состояния мозга от бодрствования ко сну. При таких условиях проведения наблюдений за кошками оказалось, что в момент перехода активности их мозга от десинхронизации к синхронизации в таламусе начинает появляться волновая активность, распространяемая от нейрона к нейрону. И хотя М. Верцеано не смог точно установить геометрическую конфигурацию пути прохождения сигналов в мозговой ткани, тем не менее стало ясно, что их своеобразное «зацикливание» на конкретные замкнутые нервные цепи вполне может рассматриваться в качестве материальной базы памяти. Правда, памяти краткосрочной, так как через некоторое время зарегистрировать эффект реверберации не представляется уже возможным.
А что же дальше? Что происходит с воспринятой мозгом информацией? На какие уровни хранения она переходит в структурах центральной нервной системы?
На эти и многие другие вопросы попытаемся дать ответы в предлагаемой беседе. А пока мы можем только сказать, что первоначальный этап восприятия мозгом информации и ее переработка в нем во многом напоминают картину расхождения кругов по поверхности воды от брошенного камешка. Сначала водяные круги видны хорошо, затем, по мере того как камешек погружается на дно, круги уменьшаются и наконец полностью исчезают. В результате создается впечатление, что ничего и не произошло, хотя брошеный камешек уже лежит на дне. Не так ли и воспринимаемая мозгом информация вызывает «рябь» в электрической активности коры головного мозга только до тех пор, пока не осядет в кладовых памяти?
Представим на минуту, что произойдет, если мы попытаемся достать со дна брошенный камешек. Конечно, круги по воде пойдут снова. А как изменится электрическая активность мозга, если мы попросим исследуемого воспроизвести тот материал, который ему предъявлялся во время эксперимента и который он твердо помнит?
Вернемся в лабораторию, посадим добровольца в удобное кресло, наложим на его голову датчики-электроды и присоединим их к энцефалографу. Как только испытуемый начнет извлекать хранимую в его памяти информацию, прибор нарисует такую же картину, какую он уже рисовал в процессе обучения. След памяти появился неожиданно, как бы из ниоткуда. Портрет памяти снова мелькнул перед взором экспериментатора, но, увы, мелькнул и снова скрылся.