Продолжая разговор о нейропептидах, хочется подчеркнуть особо замечательное их свойство. Заключается оно в том, что этот класс химических соединений мозга действует глобальным образом на определенные его функции. К примеру, если экспериментальному животному ввести в центральную нервную систему несколько нанограммов нейропептида ангиотензина II, то через некоторое время оно начинает испытывать сильную жажду. Предоставленная в распоряжение подопытного существа жидкость потребляется беспрерывно с большой охотой в течение достаточно длительного периода.
А вот введение в мозг животным другого нейропептида — вазопрессина — существенно улучшает запоминания тех навыков, которым их накануне обучали.
Перед экспериментаторами сразу же встала задача практического использования полученных результатов. Первоначально они решили смоделировать нарушения памяти у исследуемых животных в лабораторных условиях. Для этого на крыс воздействовали разного рода токсическими веществами или вводили их в состояние шока с помощью электричества. От таких процедур у зверьков наступало выраженное расстройство памяти — амнезия, которую пытались устранить нейропептидом вазопрессином.
Что же получилось из такой затеи? А получилось следующее. Систематическое введение в мозг животных «вещества памяти» полностью восстанавливало способность их к обучению. Более того, было установлено, что если мышам за некоторое время до помещения их на электростул ввести вазопрессин, то ранее выработанный у них навык не страдал. Он был как бы под защитой нейропептида.
В настоящее время проводятся также испытания этого препарата и в условиях клиник на больных с соответствующими видами патологии центральной нервной системы. Первые наблюдения, выполненные на добровольцах, обнадеживают медиков. Как и у животных, у человека вазопрессин, да и другие типы нейропептидов действительно улучшают процессы обучения и закрепления воспринятою материала в памяти. У пациентов психиатрических клиник вазопрессин предотвращал развитие амнезий при лечении их электрошоком, ускорял обучение больных некоторым навыкам, устранял у них депрессивные состояния, нормализуя тем самым эмоциональную сферу высшей нервной деятельности.
При изучении биохимических основ памяти внимание исследователей было обращено также к так называемым нуклеиновым кислотам — рибонуклеиновой (РНК) и дезоксирибонуклеиновой (ДНК), в молекулах которых хранится информация о наследственных признаках организма. Было сделано предположение: не являются ли эти кислоты не только носителями генетической, наследственной информации, но и хранилищем следов памяти? Однако здесь сразу следует уточнить, что индивидуальный опыт человека не передается от родителей к детям. Молодое поколение должно приобретать знания упорным и настойчивым трудом. Наследуется только видовая память — генетическая информация, например, о физических свойствах личности, таких, как рост или цвет глаз. Правда, в последнее время достаточно сенсационными могут считаться результаты исследований сотрудников американского Центра по изучению близнецов и приемных детей. В течение семи лет ими было обследовано 348 пар близнецов, из которых 44 пары воспитывались отдельно. Сравнительный анализ полученных психологами данных позволил, как они считают, сделать вывод: то, как люди думают и какие при этом совершают поступки, обусловливается не столько социальными факторами, сколько структурой молекул ДНК. Через нее, по утверждению специалистов из Центра по изучению близнецов и приемных детей, возможна передача от родителей детям таких черт психики, как общительность и замкнутость, мечтательность и практицизм, порывистость и инертность и т. п. При этом, что важно подчеркнуть для нашей беседы, никто из них не говорит о наследовании знаний потомками от своих предков. В то же время хорошо известно, насколько велико значение нуклеиновых кислот, в частности РНК, в функционировании механизмов памяти.