Девушка всмотрелась в него, как бы ища намек на насмешку. Тихо фыркнула и поправила волосы.
Дорин улыбнулся, вспомнив прежнюю Реену. Пошел медленно, прогулочным шагом. - Так ты теперь вторая после Трена?
- Ага. - Она была не особо впечатлена свалившимися возможностями. - Кто-то должен говорить ему, что делать.
- Ну... тоже будь осторожнее.
Неподалеку женщина в черной шали склонилась пред алтарем с маленькой фигуркой Спящей. Зажгла россыпь поминальных свечей и поникла головой. Из-под кружевного чепца донеслись тихие, безутешные рыдания.
Дорин поманил Реену идти дальше. - Итак, они устраивают это, несмотря на всё творящееся. - Он обвел рукой все полотнища и флажки.
- Конечно. Сейчас как никогда важно быть у Нее в фаворе.
Он искоса поглядел на Реену. - Думаешь, она заметит?
Та вздохнула, уставившись на приделанный к двери букет увядших диких цветов. - Как-то раз, - сказала она необычайно задумчиво, - мать взяла меня в паломничество к Водопадам Идрина. Там, сказала она, сама земля крошится и шевелится от Ее беспокойства...
- И?
Она неуверенно пошевелилась. - Огромная струя воды вылетала из пруда, что ниже водопадов. Мне сказали, это вздох богини.
Дорин снова подавил улыбку. - Может, так и есть.
Она опомнилась и снова скорчила гримасу. - Да. Может.
Он двинулся в переулок. - Пора идти.
Девушка кивнула: - Ага. Увидимся.
- Береги себя.
- Обязательно.
Он чуть помялся, чувствуя себя неловко, потом кивнул и ушел в переулок. Оглянулся, увидев, что она так и стоит, глядя вслед; махнул рукой, но она тут же отвернулась.
Глава 11
Дорин знал - как почти все в землях Квона - что процессия с алтарями и образами в честь Сна Бёрн стала главным религиозным праздником Ли Хенга. Подготовка велась давно, осада ее не прекратила; окончательная дата была оглашена Великим Храмом. Паломники, как обычно, начали собираться задолго до назначенного времени.
Но в этом году все шло криво.
Войско Кана прогоняло любых гостей. Даже плывущих по реке перехватывали и запугивали. И это при том, что Верховный жрец лично посетил ставку Чулалорна к югу от города, умоляя не срывать фестиваль.
На закате назначенного дня любопытство выгнало Дорина на улицы. Громилы лишь молча поглядели вслед. Им самим праздник был совершенно не интересен. Вероятно, не по причине свободомыслия - все на подбор были весьма суеверными - а из-за отсутствия любопытства и воображения. Их жизни были столь ничтожны, что он почти начал их жалеть.
Конечно, карманники и проститутки уже высыпали наружу. Ночь сулила принести самый щедрый урожай за месяц. Кстати о работе. Ему едва не пришлось вонзить ножи в несговорчивых торговцев. К счастью, одно его появление решило дело. Дорин сам не знал, желает ли становиться цепным псом в будке, которого все обходят стороной.