- О боже! - картинно закатил глаза Венегер, - сказано "багышня", ну как я мог так хорошо о вас подумать!
- Кстати, Сергей Александрович, вам мат, - объявил Гаупт после очередного хода, - еще партию?
- О, нет, увольте, вы достаточно меня сегодня разгромили.
- А вы, Николай Августович?
- Нет, мон шег, я, ггешным делом, недолюбливаю эту иггу. Есть только две вещи, достойные офицега: кагты и женщины! Женщин, как я уже упоминал, здесь нет, а в карты иггать тоже не с кем... может вольноперов позвать?
- Боюсь, я не могу одобрить подобного.
- Тогда, может быть, вы не станете возгажать, если я завтра навещу наших соседей? Мы гаспишем великолепную пульку!
- Извольте, - пожал плечами штабс-капитан и, накинув на плечи мундир, вышел в смежную комнату. Там, у жарко натопленной печи отогревались только что сменившиеся караульные. Увидев офицера, они вскочили, но Гаупт только помахал рукой, сидите, мол.
- Это хорошо что вы здесь, Штерн, - обратился он к вольноопределяющемуся, - подойдите, я хотел поговорить с вами.
- Слушаю вас, ваше благородие.
- Что вы можете сказать о Будищеве?
- О Будищеве? Ничего, а отчего вы спрашиваете?
- Так уж и ничего?
- Ну, солдат, как солдат...
- Кинувшийся спасть деревенскую девчонку?
- Говоря по правде, господин штабс-капитан...
- Я же говорил вам, что вне строя вы может звать меня по-прежнему.
- ... хорошо, Владимир Васильевич, дело в том, что меня это тоже удивило. Человек он не злой, но сентиментальным или добросердечным его назвать трудно. Тем не менее, он отправился на ее поиски не задумываясь!
- А вы видели, как он занимается гимнастикой?
- Конечно, как и все. Поначалу его упражнения вызывали всеобщий интерес, но потом все привыкли. Но почему вас это заинтересовало?
- Да так, просто. Кстати, знаете, как называется это упражнение, когда человек подтягивается на перекладине, а потом переворачивается через нее?
- Кажется, он называл это подъем-переворот.
- Вот-вот, и практикуют его в германской армии.
- Вы полагаете, он шпион?
- Нет, конечно. Какой военный секрет можно выведать став солдатом нашего, богом спасаемого, сто тридцать восьмого полка?
- Это точно, - улыбнулся Штерн.
- Скажите, а это правда, что он побочный сын Блудова?
- По крайней мере, деревенские, по словам дядюшки, были в этом уверены.
- Что же, это могло бы объяснить многие странности в его поведении. Не чувствуется в нем ни крестьянин, ни бывший дворовый.
- У вас какие-то виды на него?
- Думаю все же перевести его в писари. Терпеть прежнего больше нет никаких сил. Вы же с Лиховцевым от бумажной службы бежите как черт от ладана. Так что, полагаю, легче будет подтянуть правописание у Будищева, нежели добиться способности мыслить от Погорелова.