- Ха-ха-ха, - засмеялась мать, в красках представив себе эту картину столь живо нарисованную дочерью. - Однако, не слишком ли ты сурова к господину штабс-капитану? Ведь он окончил академию, и карьера его обеспечена...
- Ничуть, мама. Право, Владимир Васильевич человек многих достоинств, но я не люблю его, и, кажется, никогда не смогу полюбить. А перспектива быть женой военного внушает в меня такой ужас, что я смотрю на него едва ли не с отвращением.
- Но ты так горячо выступаешь за помощь славянам...
- Ах, мама, разумеется, я всем сердцем сочувствую им, но, видишь ли, война рано или поздно закончится, а Гаупт так и останется военным.
- Что же, я не ошиблась в тебе, дорогая моя. А что ты скажешь по поводу Никодима Петровича?
- Маменька, вы с отцом всерьез полагаете меня старой девой, которую нужно как можно скорее выдать замуж?
- Нет, конечно, что за идеи!
- Ну, ты так рьяно стала обсуждать матримониальные планы...
- Ох, девочка моя, конечно же, никто не считает тебя старой девой. Но и в том, чтобы подумать о замужестве, нет ничего дурного. Или ты решилась присоединиться к этим безумным "эмансипе", отрицающим брак?
- Вот еще, - фыркнула Софья, - разумеется, нет! Но и торопиться в этом вопросе я не собираюсь. Или вы хотите выдать меня замуж как в домостроевские времена, не спрашивая согласия?
- Как ты можешь обвинять нас в подобном! - оскорбилась Эрнестина Аркадьевна.
- Ах, мамочка, прости, - повинилась Софья и обхватила шею матери руками, - ну, прости, пожалуйста, просто ты ведь знаешь, как я не люблю подобные разговоры.
- Ох, что ты со мной делаешь! Ну, ладно-ладно, я нисколечко не сержусь. Просто ты уже не девочка, моя милая, и пора начинать об этом задумываться. Так что ты мне скажешь о господине Иконникове?
- Нет, это решительно невозможно! Ну, хорошо, раз ты так хочешь, то изволь. Давай говорить прямо, Никодим Петрович годится мне в отцы. Его масленые взгляды мне откровенно неприятны. Человек он, конечно, богатый и принят в обществе, но это такая же клетка, как у полковых дам. Разве что чуть более просторная и решетка ее изукрашена.
- А у тебя злой язык, Софи. Впрочем, боюсь ты права. Но, видишь ли, дорогая моя, богатство и положение в обществе кажутся эфемерными величинами только в юности. А с возрастом начинаешь смотреть на вещи несколько иначе. Но, как бы то ни было, мы с отцом, разумеется, не будем тебя неволить. Просто помни, что мы желаем тебе добра, и переживаем за тебя.
- Конечно, мама. Я очень благодарна вам за заботу.
- Ну, вот и славно. Кстати, а что ты думаешь о приятеле нашего Николаши?