— Я взорву эшелоны и устрою завал на путях. Они будут разбирать его долго.
— Приходилось это делать? — спросила Лейя.
— Нет, — сказал я. — Но я знаю как.
Это правда. В партизанском отряде дед был подрывником. Я помню его рассказы.
— Что нужно?
— Составы с платформами для машин и вагонами для людей, чтобы перебросить мобильные группы по железной дороге. Это быстрей, чем своим ходом. Эшелоны должны мчаться без остановок. Необходим документ, предписывающий военным частям и гражданской администрации оказывать нам содействие вплоть до полного подчинения. Остальное сделаем сами.
— Успеете?
— Если выедем сегодня. За ночь будем на месте. А пока пусть железнодорожники разбирают пути. Нужно задержать курумцев на сутки.
Лейя посмотрела на Хойю.
— Распоряжусь, — кивнула та. — Все нужное грон получит.
— Разрешите выполнять?
— Иди! — сказала Лейя. — Но пока формируют составы и готовят документы, заскочи на телевидение. Нужно обратиться к народу.
— Мне?!
— Милашке. У них там возникла идея. Хотят напомнить о прошедшей войне. Твою роль в фильме не забыли.
Что ж, приказы не обсуждают.
— Понял, дому! — поклонился я. Развернулся и вышел.
Из приемной я позвонил Клейе и отдал распоряжения.
— Кто возглавит группы? — спросила она.
— Одну – я. Остальные…
Я замолчал, перебирая в памяти кандидатуры. Кого выбрать? Кого-то из обормотов или строевых офицеров? У первых отличные знания оружия. У вторых – опыт командования.
— Разрешите мне возглавить одну из групп, домин!
Голос Клейи буквально умолял.
— Разрешаю, — сказал я. — Заместителем возьмешь Кима. На нем минирование моста, на тебе организация и ответственность за операцию. Командира третьей группы подбери сама. Принцип тот же. Минеры и стрелки из лучших, командир – грамотный и ответственный.
— Поняла, домин! — доложила она и добавила: – Благодарю.
Вот люди! Благодарят за право идти в бой. Я вздохнул и отправился в телестудию. Там меня встретила директор.
— В связи с началом войны у нас появилась идея обратиться к людям посредством известных киногероев, — объясняла она, пока мы шли по коридору. — Чтобы призыв встать на защиту Родины не выглядел казенно. Мы переодеваем актеров, и они говорят в камеру. Вам нужен текст?
— Нет, — сказал я.
— Конечно, — кивнула она. — Вы ведь сценарист и поэт. Что-нибудь другое?
— Рик.
— Будете петь? — удивилась она.
— Не про любовь, — успокоил я.
— Хорошо, — согласилась она. — Все равно запись. Не пойдет – вырежем.
Мы вошли в студию. Костюмеры принесли мне форму прошлой войны. Подумав, я отказался.
— Как же так? — удивилась режиссер.
— Прошло десять лет. Милашка повзрослел и сделал карьеру, — сказал я. — Теперь он грон. Это неплохо говорит о стране, ведь так, дому?