Магический песок и артефакты (Назимов) - страница 11

Прошел я площадь и потер висок. В столице вроде дел никаких, но возвращаться назад, пока желания нет. Да и зачем? Мимо прокатил черный сверкающий мобиль. Какого-то чинушу повезли. Вот странно, такие мобили используют большие шишки, а для простого населения они под запретом. Конечно, потребляют кучу магической энергии и сами по себе являются артефактами, которые не под силу обычным людям. Но неужели нельзя придумать что-то попроще? Уверен — можно! Но есть какое-то табу. Высшая знать должна отличаться от остальных. А как, если внешне все равны, а встречать-то принято по одежке. Пришел пешком или на пролетке — нищета, карета с четверкой лошадей — поговорим, на мобиле приехал — ах, уважаемый человек! Тьфу! Но говорят, что король не желает мобилями пользоваться, а предпочитает кареты, хотя производство поощряет. Сплюнул под ноги, жизнь штука несправедливая.

— Молодой, ай молодой и красивый, подожди! — послышался голосок с просящей интонацией.

Оглянулся и увидел спешащую ко мне ярко одетую молодую женщину с длинными черными волосами. Хм, представительница южных мест. И что она в столице забыла?

— Ты же из Сурии? — подбежала она ко мне с вопросом.

— Допустим, — ответил, всматриваясь в ее лицо, пытаясь понять, виделись раньше или нет.

— Веним? Правильно? — улыбнулась та. — Меня Трайка зовут, ты к моему деду в гости захаживал.

Хм, Венимом меня называют только очень близкие люди, которых давно нет. Обычно сокращают фамилию, да и сам в Сурии представляюсь как Астеров или Астер. Кто такая эта Трайка? Молоденькая, лет двадцать, не больше.

— Да, верно, — кивнул ей. — Но тебя не помню. Ты про какого деда говоришь?

— Майрат Иглухир, помнишь такого?

Непроизвольно прикрыл глаза. Да, Майрата никогда не забуду. Добрейший души человек, он держал в Сурии трактир и сдавал номера на постой. Как-то так само собой получилось, что оказавшись в городе, я постепенно сошелся с ним, да до такой степени, что он стал одним из моих ближайших и дорогих друзей. Уже под шестьдесят ему было, но выглядел на полтинник, а душа и вовсе молодая. Мудрость, зрелость и заводной характер — гремучая смесь, вроде и отчаянно веселились, но он всегда останавливал от той черты, за которой грань. А четыре назад, когда вернулся из очередного поиска, меня огорошили, что он получил нож под ребра. Удар для меня вышел оглушительный, когда оправился от этих вестей, то трактир оказался закрыт, а его внучка исчезла в неизвестном направлении. И вот она стоит передо мной, закусив губу. Тряхнул головой и внимательно всмотрелся в ее лицо — она, никаких сомнений. Правда, уже не та девочка, которая высказывала деду и мне за наше недостойное поведение.