Здесь я не случайно разрываю границы рассказа, уступая место моему представлению. Думаю, сейчас наступило время удовлетворить любопытство читателя, предоставив на суд жизнь молодого Яниса Вереда. Чтобы потом сделать выводы: кто прав, а кто виновен в его судьбе.
* * *
Перешагивая через колодину, Янис подвернул правую ногу. Нестерпимая боль, как зубья медвежьего капкана, схватила, закусила, сковала движения. Бросив дрова, он присел на поваленное дерево. Согнувшись, долго сидел не в силах пошевелиться.
Нога попала между заросших мхом камней. Переступая через препятствие, не заметил естественной ловушки. Попался, как колонок в курятнике. И зачем пошел короткой дорогой? Почему не обошел упавшую пихту со стороны вывернутого корневища, как это было всегда? Заготавливая дрова, носил поленья там, по натоптанной дорожке, а в последний раз решил сократить путь.
Помогая руками, осторожно поднял ногу, ощупал место травмы. Каждое прикосновение в суставе ступни отражалось болезненными спазмами. Попробовал покрутить — вроде не хрустит. Скорее всего, растянул связки.
До избушки оставалось сто шагов. Нужно до нее добраться, отлежаться на нарах. Встал, попробовал наступить: по всему телу к голове простреливают вспышки молний. Опять сел, дал успокоиться нервам. Придется скакать на левой ноге. Но получится ли? Кругом кочки, коряги. Запнешься, упадешь, потом как подняться? Нет, надо вырубить палку. Но чем? Топор там, возле дров. На поясе нож, который он тут же достал из ножен, осмотрелся. Недалеко, в трех шагах, растет рябинка. Передвигаясь по колодине, добрался до нее, дотянулся, заломил, срезал ножом.
С палкой подняться легче. Удерживаясь за нее, встал, попробовал сделать шаг. Получилось. Подпрыгивая на здоровой ноге, опираясь, продвинулся вперед. Медленно, часто останавливаясь, чтобы успокоить боль, поскакал, как стреноженный конь, к зимовью. Старался двигаться рядом с деревьями, чтобы можно было опереться свободной рукой на стволы. Добраться до избушки составило больших усилий. За то время, пока прыгал от колодины, можно было перенести к зимовью поленницу дров.
Рядом крутится черно-белая собака, скулит, наклоняя голову: что с тобой, хозяин?
— Ах, Елка!.. Попал я. Ногу подвернул. Надо ж такому случиться…
Кое-как доковыляв до сеней, схватился за косяки: дошел! Палку отставил в сторону, открыл дверь, с усилием перекинул ногу через порог. Теперь надо влезть самому. Просунул голову и плечи внутрь избы, задержался. Стоял долго, соображая, как затянуть вторую ногу. Ухватившись одной рукой за край стола, другой оперся на дрова в углу. Подтянулся вперед, со стоном наступил на больную ногу, перевалился внутрь, ковырял до нар.