– Ведешь себя как моральный урод.
– Ты еще поговори!
Катя хотела еще раз огрызнуться назло ему, но махнула рукой. Все, хватит.
– Ты должна знать, что шутки со мной плохи, – сказал он.
Катя молчала. Действительно, а о чем говорить с этим уродом? Спросить про Пашу, что его ждет? Но так Алик поднимет ее на смех. Еще и предательницей назовет. И в точку попадет. Она не врала на допросе, не преувеличивала, но все равно чувствовала себя так, будто на самом деле предала Пашу.
Ну не признался он ей в любви, ну и что? Может, он собирался это сделать. И она хороша. Потеряла голову, едва не оставила там же в кустах свою невинность… А голову потеряла от любви… Потому что влюбилась в Пашу. И дальше хотела его любить. И зачем она только послушалась Алика?
Алик подвез ее к школе, остановил машину. И его рука вдруг легла ей на коленку. Катя инстинктивно дернулась, хотела скинуть ее, но Алик больно сжал пальцы.
– Не брыкайся. И слушай сюда. Про Ирку ни слова! Не было ничего, поняла?
Катя кивнула. У нее и в мыслях не было разносить сплетни об Ирке. В глаза, да, в глаза ей хотела сказать пару ласковых слов, а трезвонить на всех углах – нет.
– И тебя никто не трогал.
– Не трогал, – эхом отозвалась она.
– Но еще не вечер, могут и тронуть, – коварно усмехнулся Алика.
– Достал!
– Я же сказал…
– Да иди ты!
Катя с силой схватила его за руку, сбросила со своей коленки, открыла дверь. Этот подонок загнал Пашу в угол, сделал ее своей сообщницей, и теперь она должна молчать в тряпочку? Как бы не так!
Она уже собиралась закрыть дверь, когда Алик спросил:
– А ты что, реально целка?
В ответ Катя с силой хлопнула дверью. И плевать, что подумает этот козел. Пусть догоняет, пусть хватает, пусть везет в лес. Если сможет… Легкой победы не будет. Катя глянула на осколок кирпича, который лежал на обочине дороги. Вспомнила, как физически слабый Аркаша обратил в бегство двух таких же, как Алик, отморозков. И она сможет защититься. И даже проломить Алику голову… Тут главное – не сдаваться. И не бояться.
Алик уехал, а Катя сквозняком пролетела через школьный двор. И вернулась в милицию. Она должна была сказать, что Паша бросился за ней сразу же, как только она ушла. Сказать, что не было у него времени надругаться над Иркой. Разве что только морально.
* * *
В камере с зарешеченной стеной, с видом на «дежурную часть» Паша провел несколько часов. И только затем его перевели в КПЗ, где уже по-настоящему пахло тюрьмой. Вернее, смердило.
Нары здесь были пристегнуты к стене, сидеть на них невозможно. Два дефективной внешности типа сидели на корточках, думали о чем-то с пустыми глазами, курили. Паша решил отлить – в углу возле двери был унитаз, вмурованный в пол. Он кивнул в знак приветствия, расстегнул ширинку.