— Я потом уже поражалась тому, — говорит Наталья Алексеевна. — откуда папа так глубоко знал эти разделы биологии, спрашивала у него. «Ну как же этого не знать, это же основы...» — в свою очередь удивлялся Алексей Андреевич.
На биофаке
«Где вместо доводов — дубины.
Где от стыда краснеют стенки.
Там на дубах растут лещины,
А на Опариных — лысенки».
Из фольклора генетиков 50-х годов
Продолжаем разговор с Натальей Алексеевной.
— Осенью 1954 года мы поступили на биофак. А времена на биофаке были беспокойные... Только-только начали затухать явные репрессии, биофак был зажат, как в тиски. Хотя Сталин уже умер, но Лысенко-то был в силе. Ну это известно. Лишенные возможности работать, наши генетики устраивались, как могли, разговоры об этом у нас дома звучали все время. Мы не были во все посвящены, но я теперь понимаю, в каком состоянии был папа.
Очень быстро на курсе выявились студенты, которые интересовались генетикой: Лева Киселев сын известного вирусолога Льва Александровича Зильбера, Андрей Антонов, Витя Иванов, Миша Шемякин, Алеша Северцов, все это были дети из интеллигентных семей. А поскольку мы с Лялей были вдвоем, вокруг нас, как всегда, быстро сложилась компания. Дома продолжились занятия кружка. Теперь папины лекции чередовались с докладами студентов. Помню, что докладывали Старобогатов, Воронцов...
- Я делал доклад, посвященный евгенике и генетике человека, — уточняет Николай Николаевич.
— Папа к тому времени изложил нам законы так называемой формальной генетики, и ему пришла в голову гениальная идея — просить наших замечательных ученых-генетиков рассказывать о своих работах. По очереди начали докладывать генетики ксдьцовской школы. Несколько раз выступал Дмитрий Дмитриевич Ромашов, о генетике поведения рассказывал Леонид Викторович Крушинский, что-то докладывал и Дубинин. После каждого доклада накрывался стол, пили чай, обычно пас было человек 12.
Мы и сами стали ездить к разным ученым. В частности, были у Антона Романовича Жебрака и Владимира Владимировича Сахарова, на кафедре ботаники фармацевтического института, в гостях у Михаила Михайловича Завадовского. Побывали даже у Лысенко. Договорились через секретаря и пришли. Он принял нас в своем огромном кабинете президента ВАСХНИЛ. На вопросы отвечать отказался, но в течение почти трех часов излагал свои «теории». Это была какая-то феерическая белиберда. После этого мы написали заметку в факультетскую стенгазету «Студенты в гостях у Лысенко». Ее нам припомнили как издевательство над Т.Д. А заметка-то состояла из цитат его лекции...»