Она заглянула внутрь, по выражению ее лица ничего нельзя было понять. Он не мог сказать, была ли она рада и, подобно ему, нашла это место комфортным и уютным.
— Я думаю… Я думаю немного отдохнуть перед ужином, — сказала она.
— Конечно.
Она поспешила войти, и он закрыл дверь, прежде чем она смогла прикоснуться к ней. Повернувшись, греймасга вернулся в свои выбранные покои. Он будет по-прежнему спать на коврике, а не задыхаться на одной из этих нелепых кроватей.
Подходя к окну, Бротандуивэ всё еще думал о девушке и их пустом, но вежливом общении. Это была частично его вина в том, что она испытала, формально оставаясь для него якорем. Ей следовало попытаться сказать ему, что она действительно чувствовала, открыться, довериться. Как ему это сделать?
Её всегда пугало его присутствие, когда он навещал Глеаннеохкантву. Теперь ей должно быть ещё труднее терпеть его компанию.
Когда это началось?
Глядя из окна на город, Бротандуивэ не пришлось долго вспоминать. Это был день в анклаве, когда он впервые взял с собой Ошу …
* * *
После недолгого пребывания в Койлехкроталл, Бротандуивэ стал беспокоиться. Слишком много неотложных дел, слишком много неизвестности, нельзя было дольше откладывать. Каждый момент задержки мог привести к неожиданному ухудшению ситуации, который он мог предвидеть.
Леанальхам и Глеаннеохкантва были в тяжёлом трауре. Каким-то образом, присутствие Оши помогало им делить и нести своё горе до конца. Оба, Глеаннеохкантва и Куиринейна, тщательно изучали журнал.
Отчасти, Бротандуивэ радовало, что они узнали о его существовании. Хотя он был мастером в сборе информации, старый целитель и мать Лиишила иногда видели другие способы использования информации, которые он не учёл. Пока они это делали, ему по-прежнему приходилось иметь дело с Ошей.
Он пошел в гостевую спальню на первом этаже Дома-Древа, дважды постучал по арке живой древесины с матовой занавеской. Куиринейна, красивее, чем женщина, которую он любил и потерял, сидела, скрестив ноги, на спальном матрасе.
В ней не было заметно черт и особенностей Эйллеан, но у неё была решимость матери в служении народу. Чтобы жизнь была справедливей, добрее… Если бы ему было возможно связать жизнь с Эйллеан…
— Как он мог связаться с такой женщиной? — спокойно сказала Куиринейна.
Она не читала журнал. Он просто лежал рядом с ней, пока она смотрела на пустые, покрытые корой стены комнаты.
— Да, читаешь о Магьер, — ответил он, хотя это не было ответом на вопрос.
— Он… счастлив, как ты думаешь?
Это был не вопрос анмаглахка, но матери. Все из касты отдавали жизнь служению. Этого нельзя изменить, потому что она и другие выбрали иной путь, путь служения Вельмидревнему Отче. На фоне цели, анмаглахк не мог позволить себе сантименты, хотя это не означало, что их не было.