На самом деле все было очень серьезно; внутривидовая «борьба» — главная причина дивергенции и видообразования — основа дарвинизма.
Биофак вскипел. Было решено принять вызов и 11 ноября устроить открытую дискуссию по проблемам внутривидовой конкуренции и основам дарвинизма. Студенты веселились. Предстоящая дискуссия по накалу страстей вполне соответствовала спортивному духу тех лет, всеобщему увлечению футболом и делению общества на болельщиков разных команд. Здесь все, естественно, болели за университетскую команду.
Первоначально предполагалось провести дискуссию в Большой зоологической аудитории (в основном здании биофака, в Зоомузее на улице Герцена). Но декан С. Д. Юдинцев и его «команда», в составе которой был Р. Хесин, не смогли войти внутрь: всюду — на ступеньках, в проходах, на высоких подоконниках, в дверях — плотной толпой стояли шумные, возбужденные студенты. Среди них выделялась группа студентов-физиков, спортсменов-альпинистов, занявших лучшие места в центре аудитории... Тогда декан тихо, чтоб не услыхали студенты, распорядился перенести дискуссию в другое здание: на Моховую, в самую большую аудиторию университета — Большую коммунистическую. Тайну сохранить не удалось. Раздался разбойничий свист. Огромная толпа буйных студенте», остановив уличное движение и пугая прохожих, пронеслась по улице Герцена, завернула на Моховую и заполнила огромную аудиторию, и опять в центре сидели шумные физики. Однако Юдинцеву и его команде в этот раз войти в аудиторию удалось. И тут выяснилось, что Лысенко и Презент на дискуссию не пришли. Вместо них был «заявлен» главный редактор журнала «За социалистическое земледелие» (бывший журнал «Яровизация») Федор Андрианович Дворянкин. Это был умелый участник турниров. Тощий, в черной косоворотке с белыми пуговицами, в кирзовых сапогах, он своим обликом демонстративно отличался от европейски одетых, величественных интеллигентов — профессоров МГУ (не прошло и года, как он вместо академика И. И. Шмальгаузена стал заведовать кафедрой дарвинизма биофака...).
Теперь, много лет спустя, ясно: исторический смысл, свою высокую ответственность участники этих событий недооценили.
Это была последняя перед сессией ВАСХНИЛ 1948 года возможность заявить о чрезвычайной опасности для страны, ее сельского хозяйства, ее благосостояния лысенковского обскурантизма. Нельзя было оставаться в рамках академической проблемы: внутривидовая борьба — основа биологической дивергенции.
...После вступительного слова С. Д. Юдинцева великий следопыт, зоолог, натуралист профессор Александр Николаевич Формозов красочно рассказал, как на самом деле живут зайцы и волки. Академик Иван Иванович Шмальгаузен — как и в своих лекциях студентам, наклонившись к своим запискам, монотонно и без ораторства изложил существующие теории эволюции. Темпераментен был профессор М. М. Завадовский. Лучший лектор университета профессор Д. А. Сабинин говорил о проявлениях внутривидовой конкуренции в растительном мире на примере физиологии растений. И тут вышел Р. Хесин. Говорил он тихо, с мягкими интонациями. Но смысл его слов был очень резким. Это была оценка вреда, наносимого Лысенко стране в его борьбе против классической генетики и теории эволюции.