.
Принципиальное значение имела статья Плеханова «Смерть Сипягина и наши агитационные задачи», опубликованная вскоре после покушения Балмашева, в первомайском номере «Искры». Плеханов указал на причину возобновления терроризма — крайнее раздражение интеллигенции полицейскими репрессиями. Кроме того, условием появления терроризма является такое соотношение общественных сил, когда об открытом массовом вооруженном восстании думать не приходится. Опасность ситуации Плеханов видел в том, что, «встретив горячее сочувствие в обществе, "терроризм" стремится сделаться господствующим приемом борьбы, отодвинув на задний план все другие»[658].
Признаки такого стремления он усматривал даже в социал-демократической среде, в которой начались разговоры о том, что «демонстрации обходятся слишком дорого и террористические действия скорее поведут к цели». Ссылаясь на опыт 70-х годов, он предупреждал, что «от таких разговоров недалеко и до мысли о "систематическом терроре"». Но «если бы это движение стало террористическим, то оно тем самым подорвало бы свою собственную силу»[659].
Для рабочего класса он считал более «удобными» демонстрации и другие формы уличных выступлений. Вновь резко отозвавшись о тех, кто считает террор агитационным средством, Плеханов сослался на опыт 70-х — начала 80-х годов. Террор не способствует самодеятельности рабочих, обрекая их на пассивное сочувствие; террор не может принести и политической свободы, при которой легче заниматься пропагандой социалистических идей: «Царь Александр II погиб, царизм продолжает существовать»[660].
Тем не менее, противостоять «веяниям времени» было нелегко даже «искровцам», да и вряд ли разумно в условиях нарастающих общественных симпатий по отношению к новой генерации террористов. Начиная с июня 1902 года «Искра» пишет о проблеме терроризма менее решительно. Выстрел Леккерта вызвал одобрение в достаточно широких слоях населения, пожалуй, как никакой другой теракт со времен покушения Веры Засулич. Акт Леккерта обсуждался на страницах «Искры» с использованием такой терминологии, как «праведный гнев», «честь», «самоотверженность»[661]. Его нелегко было критиковать, квалифицируя как авантюристический или «интеллигентский». Реакция «Искры» свидетельствовала о вынужденном компромиссе, полупризнании террора. Даже Мартов, возможно, наиболее решительный оппонент сторонников терроризма, заколебался в отношении дела Леккерта.
Покушение Леккерта на страницах газеты характеризовалось как достойный ответ на преступления царизма. Радость «Искры» по этому поводу омрачалась лишь сожалением по поводу того, что покушение не оказалось полностью успешным, т.е., что фон Валь был только ранен, а не убит. Леккерт трактовался как «смелый мститель». Как бы предвкушая следующее покушение, «Искра» указывала, что четыре Виленские социалистические организации выпустили «прекрасно написанную» прокламацию, в которой назывались имена всех тех, кто участвовал в казни Леккерта