Однако успех народовольцев, обернувшийся гибелью партии, имел и другие, «непрямые» последствия. Цареубийство 1 марта 1881 года доказало, что хорошо организованная группа обыкновенных людей может достичь поставленной цели, какой бы невероятной она ни казалась. Убить «помазанника Божия» в центре столицы, объявив ему заранее приговор! И вся мощь великой империи оказалась бессильной перед «злой волей» этих людей. В этом был великий соблазн. Сообщения газет о раздробленных ногах божества сделали для подрыва «обаяния» правительственной силы больше, чем тысячи пропагандистских листков, вместе взятых. Возможно, важнейший итог события 1 марта 1881 года — «десакрализация» власти.
Путь «людей 1-го марта» привлекал еще и по следующим обстоятельствам: он был кажущеся прост и понятен, казался наиболее рациональным и даже гуманным. В самом деле — или тысячи жертв народной революции, или точно нанесенный удар по виновникам (истинным или мнимым) народных страданий.
Террористическая идея надолго стала господствующей в умах и душах русских революционеров; прежние противники терроризма, от П.Л.Лаврова до Г.В.Плеханова, вынуждены были в той или иной форме его признать. Даже после гибели «Народной воли» и постоянных неудач попыток ее возрождения, идея возобновления террористической борьбы продолжала активно отстаиваться и развиваться на страницах эмигрантской печати.
Последователи Исполнительного комитета, все же надеявшегося вызвать народное движение в какой-либо форме, окончательно отбрасывают эти надежды и объявляют террор формой борьбы интеллигенции с правительством (программа «Террористической фракции партии "Народной воли" в изложении А.И.Ульянова, «Террористическое движение в России» Л.Я.Штернберга). Последний даже подчеркивал нецелесообразность народной революции.
В 1890-е годы, когда терроризм оказался вопросом чистой теории, в писаниях сторонников терроризма появились новые нотки; в условиях распространения социал-демократических идей и заметных проявлений рабочего движения в России, Х.О.Житловский сформулировал задачу соединения терроризма с рабочим движением. Идеи Житловского, одного из идейных наставников главного идеолога эсеров В.М.Чернова, нашли развитие в работах последнего и попытки воплощения в практической деятельности эсеров.
Первый террористический акт в России был осуществлен бывшим студентом Д.В.Каракозовым. Тридцать пять лет спустя новое столетие политически было открыто выстрелом бывшего студента П.В.Карповича. Симптоматично, что Карпович, не принадлежавший к какой-либо партии или организованной группе, объявил себя социалистом-революционером, подобно революционерам 1870-х годов и в письме к товарищам заявил, что другой борьбы, кроме террористической он не знает (т.е. не признает). Одиночка Карпович опирался на русскую революционную традицию; в данном случае мы можем проследить и конкретный источник ее передачи — в Берлине, где он оказался после исключения из университета, Карпович вращался в кружке старого народовольца Е.Г.Левита.