То, что его агент у заговорщиков был не на первых ролях, Муравьева решительно не устраивало.
Несколько раз Алексей Петрович даже подумывал над тем, как бы поставить во главе всех подпольщиков своего Лилового, но быстро оставлял столь пустые мечтания.
Операция началась с того, что ради подпольной карьеры своего протеже Алексею Петровичу пришлось пожертвовать частью военного снаряжения одного из складов корпуса.
Это был первый ход Муравьева.
Через несколько дней после ночной встречи со своим новым хозяином Лиловый сообщил командиру подполья Учителю день и час выезда из города небольшого обоза из трех подвод с плохой охраной, везущего в один из прифронтовых полков оружие, медикаменты и обмундирование. Это было важным сообщением для комиссара: подпольщики остро нуждались в оружии.
«Подарки большевикам» штабс-капитан отбирал лично, а в охрану обоза включил трех ненадежных казаков, взятых в дело прямо с гауптвахты.
Подпольщики решили рискнуть, и на перехват обоза были брошены две боевые «пятерки». Нападение удалось, были захвачены: сломанный пулемет «гочкис» (поломки серьезные), в кустарных условиях, пожалуй, не починить), ленты для люисовского пулемета (по сведениям агента, пулеметов такой системы у большевиков нет), пироксилиновые шашки новенькие (риск, конечно, господа, риск!), несколько одноствольных ружей системы «бердана», три ящика с револьверными патронами разных калибров… Солдатское обмундирование — как и предполагал Муравьев — подпольщики не взяли, в перестрелке был убит один казак.
В нападении особенно отличился Лиловый. Он первым бросился из засады на городской окраине к верховому казаку и перегородил дорогу. Лошадь шарахнулась. Однако казак сумел не вылететь из седла, и, разрывая лошадиную пасть мундштуком, осадил коня. Тогда Лиловый схватил лошадь за удила. Опешивший было казак тем временем выхватил из-за пазухи револьвер и стал стрелять прямо в голову нападавшего безумца, но случилось невероятное: казак, бледнея с каждым нажатием курка, безуспешно щелкал револьвером, дуло молчало, а Лиловый стоял намертво, обливаясь потом, глядя в лицо убийце безумно выпученными глазами и только испуганно вздрагивая после каждого сухого щелчка.
Эта сценка особенно восхищала автора, Алексей Петрович находил ее совершенно в духе своего замысла: истину знал только он, а статисты исполняли свои роли всерьез.
Так вот, эта сумасшедшая стрельба в голову продолжалась, наверное, целую минуту, прежде чем метким выстрелом одного из нападавших казак не был убит наповал.
Лиловый оцепенело стоял еще некоторое время над рухнувшим телом, мелко-мелко крестясь.