Грифон посмотрел на меня с недоумением, но все-таки повернулся спиной и смотрел за окно все то время, что я сражалась с завязками – они изрядно изменились волей коварного Инна-Ро, да и само платье тоже. Более того, оно даже цвет сменило, сделалось из изумрудно-зеленого серебристо-серым, более темным на лифе и плавно светлеющим к низу рукавов и подола.
– Как же у вас принято одеваться, если без служанки не обойтись? – спросил вдруг Грифон.
– Я нарисую, если угодно, – предложила я, с трудом выпутав гребень из волос – они сбились колтуном после моих злоключений. – Вряд ли вы что-то поймете из моих словесных описаний.
– Хорошо, – согласился он и повернулся, не дожидаясь моего разрешения. – Да, Инна-Ро прав – так намного лучше.
– Почему же?
– То платье действительно было чересчур… зеленым, – совершенно серьезно сказал Грифон. – Странный оттенок. Неестественный. От такой зелени лицо у тебя казалось бледнее, чем есть на самом деле, веснушки проступали сильнее… что ты краснеешь? Впрочем, я заметил – тебе они не нравятся, хотя не возьму в толк, почему… Ну а волосы выглядели слишком яркими, вульгарными даже. Теперь другое дело.
Я онемела от таких речей, и это к лучшему: не стоило с ним спорить. К тому же, как показал взгляд в зеркало, Грифон был в чем-то прав: одежда спокойных тонов шла мне больше. Волосы, правда, пламенели по-прежнему, не знаю уж, как он ухитрился заметить разницу… Ну да пусть его!
– Идем, – сказал он мне, порылся на столе, что-то захватил и добавил: – Рисовать будешь в саду.
Я последовала за ним, хотя мне вовсе не хотелось покидать комнату, каким бы ненадежным убежищем она ни представлялась.
Мне казалось: стоит переступить порог, и странное колдовство развеется. Ведь оно могло действовать только в этой части замка! Наверняка сильному чародею не так уж трудно заколдовать окна, чтобы казалось – за ними вечное лето, а уж изменить цвет одежды – вовсе ерунда для настоящего кудесника…
«А откуда, в таком случае, взялся клевер в волосах у Грифона?» – спросила я себя, но ответа не нашлось.
Он снова вел меня незнакомыми переходами, потом толкнул высокие двери, и мы очутились на широкой белокаменной лестнице, спускавшейся прямо…
Мне почудилось, что это лучший мир, в который отправляются после смерти хорошие люди. Во всяком случае, именно так его описывали: чистое небо, теплое, но не жаркое солнце и бесконечный цветущий сад, по которому можно бродить часами, не видя никого больше – или же встречаясь с теми, с кем захочется.
– Нравится? – спросил Грифон не без гордости, словно сам посадил этот дивный сад. И добавил, будто услышав мои мысли: – Не так давно здесь было пепелище. Но цветы хорошо растут на старых пожарищах…