Окончательно эта вера в военных у Сталина рухнула в июне сорок первого года, когда после падения Минска его не устроили действия наркома и начальника Генштаба, и он был вынужден занять место Верховного Главнокомандующего, с радостью отданное ему маршалом Тимошенко.
— Не получиться ли так, что вместо того, чтобы нанести врагу сокрушительный удар мы с вами размажем кашу по тарелке. Не будет правильным передать командование всей операцией в одни руки командования Западным фронтом — напрямую спросил вождь собеседника, но тот с ним не согласился.
— Генерал Конев опытный командир, хорошо показавший себя в боях под Москвой, и я уверен, что он сумеет справиться с поставленной перед фронтом задачей. Что же касается передачи всей операции командованию Западного фронта, то это, на мой взгляд, только усложнит управление войсками и затруднит выполнение директивы Ставки.
Смелость и убежденность в словах генерала импонировали Сталину, но за время постижения военных премудростей, он успел убедиться, что данные качества не всегда гарантировали успех дела. В июле сорок первого года генералы Качалов и Еременко также были уверены в своих словах и заверяли вождя, что разгромят рвущегося на восток Гудериана, но не смогли выполнить обещание. Танковые соединения Гудериана заняли Смоленск и Киев, а из обещавших Сталину генералов один пропал без вести или попал в плен, а второй получил тяжелое ранение и был вывезен из окружения на самолете.
Тяжелые испытания сорок первого года научили вождя не торопиться с оценкой окружавших его военных, и он ограничился тем, что скептически хмыкнул, и многозначительно посмотрев на Василевского, произнес.
— Будем надеяться, что этим летом товарищу Коневу и Жукову удастся сделать то, что они не смогли сделать в марте и апреле этого года.
Среди тех военных соединений Западного фронта, что должны были осуществить наступление на Ржев и окончательно очистить северный берег Волги был полк, в котором воевал майор Любавин. Вернувшись в строй после ранения осенью сорок первого, Василий Алексеевич, в марте влился в качестве пополнения в ряды 20-й армии, получив должность начальника штаба полка.
От прежнего лейтенанта, каким он вступил в ряды Рабоче-Крестьянской Красной Армии в далеком 39 году мало что осталось. Пройдя горький путь отступления от западной границы до Москвы, дважды попав в окружение и с честью выйдя из них с оружием в руках, в военной форме и партбилетом в кармане, он стал смотреть на людей совсем по-другому своими прищуренными глазами.
Известие о том, что полку предстоит наступать, Любавин встретил откровенно скептически.