— Это вам, — я протянул цветок Кате.
Она смутилась, но все же через мгновение взяла его:
— Какая красота! Спасибо, Николай.
— Да вы просто джинн, исполняющий желания, — усмехнулся Тимофей, с любопытством рассматривая эдельвейс через Катино плечо. — Сможете на карте показать, где нашли его?
— Показать — не проблема, — отозвался я, не сводя с Кати глаз. — Но этот экземпляр был на той горе единственным…
— Вы забирались на гору? — спросила она.
— Да, надеялся отыскать там залежи кварца, — сказал я первое, что пришло на ум.
Наступила тишина.
— Обычный удел цветка, подаренного какой-нибудь женщине, — нарушила тишину Катя, — неумолимо увядать и в конце концов оказаться на свалке. Но этому — уготована вечность: я определю для него лучшее место в своем гербарии.
— Это будет очень приятно для меня, — проговорил я, продолжая неотрывно смотреть на нее, и на этот раз она не отвела взгляд…
— Ну, как говорится, в гостях хорошо, а дома — сами знаете, — раздался голос Тимофея, и он поднялся на ноги. — Пора и нам покинуть сей дружественный стан.
Только сейчас я заметил, что у костра остались лишь мы втроем.
— А может быть, посидите еще немного? — с надеждой спросил я.
— Вы нас, Николай, извините, но нам завтра рано вставать, — возразил Тимофей. — Мы, знаете ли, собирались завтра на рассвете понаблюдать, как распускаются соцветия клевера.
Катя бросила на него взгляд, в котором я уловил тень удивления и понял, что «соцветия клевера» — из той же оперы, что мои «залежи кварца».
— Катя, может, хоть вы ненадолго задержитесь? — сделал я еще одну отчаянную попытку. — Мне часто приходится странствовать и подчас возникает много вопросов относительно тех или иных представителей флоры. Я надеялся, что вы могли бы разъяснить некоторые вопросы…
Тимофей попытался снова запротестовать, но я опередил его:
— Да вы не беспокойтесь — я провожу Екатерину до самого вашего лагеря. Мне в этих местах каждое дерево знакомо.
— И в самом деле, Тимофей, — она неожиданно поддержала мою идею. — Вы идите, а я еще посижу. Мне совсем не хочется спать — я только впустую проворочаюсь в этой неудобной палатке, и завтрашние соцветия клевера мне будут совсем не в радость.
Я улыбнулся. Тимофей хотел найти еще какие-то аргументы, но не сумел. Он еще посидел какое-то время, а затем откланялся и ушел.
У меня внутри все клокотало. Хотелось запрыгать от радости, но я лишь глупо, как мне казалось, улыбался.
— И какие же представители флоры вас интересуют, Николай? — передразнила она меня, когда Тимофей исчез из виду.
— Ну, многие… — я не нашелся, что ответить.