— Я люблю, когда они громко кричат, мои малютки. Жалко только, что они так быстро умирают, — он расплылся в улыбке, обнажив гнилые зубы.
Это был невзрачный человечек с желтым болезненным лицом и длинными узловатыми пальцами на руках.
— Их родители прозвали меня Лесным Пауком, — продолжал он. — За то, что я всегда заманивал их крошек в лес. Они считали, что виселица — слишком легкое наказание за то, что я творил с их детишками, и поэтому они подкупили охранника, чтобы тот подсыпал мне в пищу порошок бурого цвета. О, это была страшная штука! Я умирал шесть дней в невыносимых мучениях. А потом Медлес решил взять меня к себе. Ну а сегодня он нашел для меня работенку. Он сказал, где-то здесь заблудилась маленькая девочка Лиза. Медлес пообещал, если я найду ее, то могу с ней немного поиграть. Я так давно не играл с маленькими девочками, я так соскучился по ним…
— Только попробуй ее тронуть, гадина! — гневно закричал я.
— Не слишком ли самоуверенно для дряхлого старикашки? — он снова обнажил свои сгнившие зубы.
— Чтобы выбить из тебя твою тщедушную душонку, у меня хватит сил! — огрызнулся я.
Вот — доктор Савичев стоит. Он стар и жалок.
Кто первым Лизоньку найдет, тому — подарок, —
пропел он омерзительным фальшивым голосом, отступил в темноту и пропал.
— Елизавета! — закричал я что было сил. — Откликнитесь, это я — Савичев!
Но откликалось лишь эхо.
Обойдя весь коридор и заглянув в каждую камеру, я поднялся на следующий этаж. Но и там поиски ни к чему не привели. Так, этаж за этажом, я постепенно поднимался все выше и выше. В какой-то момент мне показалось, что по стенам скачет солнечный зайчик, но я старался не обращать на это внимания.
На одном из этажей я вдруг снова встретил Алфимова. Он, как и много лет назад, был облачен в униформу. Необычным был лишь завязанный в узелок темно-синий платок, который он по-прежнему бережно сжимал в руках.
— Где Елизавета, Николай? — произнес я с отчаянием в голосе. — Помоги мне найти ее.
— Я же предупреждал, чтобы вы с ней поскорее уходили отсюда. Теперь ты знаешь, где ее искать. — Он прошел мимо меня и начал спускаться по лестнице.
— Николай! — крикнул я ему вслед.
Но он не обернулся и вскоре скрылся из виду.
Прекратив бесполезное обследование камер, я поднялся на последний этаж и направился к пролому. Камера внутри была приоткрыта, и из нее сочился тусклый свет. Поколебавшись немного, я зашел внутрь.
Елизавета лежала на кровати, руки ее были сложены на груди, а глаза закрыты. Медлес сидел у нее в изголовье.
— Ну наконец-то, Яков Михайлович Савичев, собственной персоной! — захрипел он и расплылся в улыбке. — А я уж боялся, что не заглянете к нам. Вы же самый желанный гость в этом паршивом месте…