— Вселенная, — буркнул он.
— Помилуйте, что за ерунда! Вселенная кажется вечной тем, чья жизнь столь коротка, как ваша… но и Вселенные умирают.
— Какого черта мы говорим о Вселенной?! — нелогично рассердился Майкл. — Кто вы такой?! И какого *** вы мне показали это… это… — он разгневанно умолк, не в силах подобрать достаточно емкое и крепкое выражение.
— У меня есть свои мотивы, — улыбка так и не сошла с его тонких бледных губ, хотя глаза не улыбались, и их взгляд скользил по потному лицу собеседника настойчиво и зло.
— И вы… вы занимались… этим вот… тут, недавно?! — его голос напоминал сиплый шепот, а в душе царил разброд. Тут было место всему: боли, обиде, возмущению, неверию…
— Если вы имеете в виду тут, в ресторане, то нет… я не поклонник столь экстремальных утех. И вообще, мы были в другом мире. В цветном… слышали о таком?
— Слышал, — с ненавистью процедил парень, его глаза налились кровью. — Но это видео… оно явно не цветное.
Мужчина даже просиял и с гордостью пояснил:
— О да, я превзошел себя! Знаете ли, не так просто было пронести это устройство сюда, да еще и так, чтобы видео сохранилось, пускай и видоизменилось немного…
— Изменилось? — с надеждой встрепенулся парень.
Увы, его ожидало очередное разочарование.
— Цвет, цвет померк… но главное-то не это, верно? — и он лукаво подмигнул (впрочем, по мнению Майкла, не лукаво, а, скорее, нахально).
— Вы явный извращенец! — с отвращением сказал парень. — Кто снимает такое вот!
— Многие. Некоторые находят подобные сюжетики занятыми… бодрящими… возбуждающими… но у меня была особая цель. Я знал, что это может послужить оружием, и послужило. Хотя записать было нелегко, я ведь не хотел, чтобы малютка Барбара что-нибудь заметила.
Каждое слово ранило парня, хотя он и старался не показывать, что удары достигают цели. Зачем доставлять этому садисту лишнее удовольствие?
— Скинуть вам файлик? — с сочувствующим видом поинтересовался мужчина, лицо его приняло притворно-добродушное выражение. — Посмотрите на досуге… научитесь чему-нибудь.
Нервы Майкла наконец-то не выдержали. Он рванулся с места, опрокидывая стол вместе с тарелками и чашками, целясь в горло неприятному сотрапезнику… цели не достиг. Тот успел ускользнуть и теперь возвышался над ним, совершенно невредимый, без единой царапинки, тогда как парень очутился на полу, в окружении осколков разбитой посуды.
— Прощай, мальчик, — негромко сказал Артур (конечно, это был он), и впервые за вечер в его глаза появилось что-то, напоминающее светлую грусть или, быть может, сострадание. — Поверь, я не мог поступить иначе.