— Наташ! Это Яковлев! Не бросай трубку!
— У меня нет времени, пока!
— А зачем ты звонила? Ты же просто так не стала бы звонить, да?
— До свидания!
Она все-таки ударила себя кулаком. За все сразу. Потом постояла, согнувшись, пережидая боль, и пошла себе на работу.
***
— Ира?
— Я.
— Ты могла бы сегодня поехать со мной?
— Куда?
— ……
— Ленка! Не молчи и не реви в трубку! Я все поняла. Поеду.
— Я нашла его адрес.
— Вот больная… Оставь этого козла в покое! Пусть сдохнет со своими понтами!
— Ир, я должна съездить, понимаешь? Я больше не могу! Я ничего не могу делать! Пусть он мне все сам скажет!
— Ой, блин… Сиди дома, я скоро приду!
Ирочка примчалась через сорок минут — это при условии, что от дома до дома медленным шагом — минут пятнадцать.
— Ну, готова?
Лена сидела в комнате бледная, зареванная. Всюду какие-то бумажки… Стихи она пишет, что ли…
— Давай вставай! Поехали!
— Да, хорошо…
Ползает, как медуза, собирает свои манатки… Фи! Ирочка сердито выругалась.
— Я все понимаю. Я сейчас. Просто я думаю, что ему сказать.
— Скажи ему, что он козел!
Лена, наконец, собралась. Ирочка к этому времени уже слопала две пластинки жвачки. Жуя, она скептически наблюдала за слепыми манипуляциями подружки, до последнего ждала, когда же Ленка придет в себя и посмотрит на то, какие штаны натянула на свою толстую задницу. Ленка не приходила. Наоборот, уже собиралась выйти на улицу.
— Стоп! — Ирочка швырнула в Ленку скомканную жвачную обертку. — Ты собираешься поехать к нему в таком прикиде?
— А что?
— Ничего. Пусть козел видит, что у тебя все хорошо!
— Что для этого надо сделать?
— Похудеть килограммов на десять.
— Дура.
— Ладно, все. Снимай эту ботву.
После нескольких мучительных переодеваний, во время которых Лена со всеми своими складками на животе и разрушенным сердцем чувствовала себя последним дауном, был принят окончательный вариант. Останавливаться на его описании нет смысла — вариант ужасный, вызывающий и бессмысленный, но в этом действительно была поза, агрессия. Ирочка спрятала косметику в сумочку и улыбнулась, как усталый скульптор перед творением, с которого только что был отсечен последний ненужный кусок гранита килограммов на сорок.
— Вот теперь он тебя запомнит.
А вот Лена не запомнила, как ехали, как спрашивали у прохожих, где общежитие номер такой-то. Потом шли какими-то дворами, и Ирочка все зудела и зудела, поучая наивную подружку. Потом стояли, смотрели на громаду этажей с пеленками и хламом на общих балкончиках, слушали звуки общежития, крики младенцев, разномастную музыку, потом…
— Вон он! — Ирочка толкнула Лену, да так, что та оказалась в пяти секундах от позорного падения. А каблук подвернула.