— Я так тебя люблю! Я так хочу быть с тобой!
Юноша, кажется, прозрел. Во всяком случае, в его взгляде появилось вполне осмысленное презрение.
— Но я не хочу быть с тобой! — сказал он низким, красивым голосом. — Я тебя не люблю!
— Как это? Этого не может быть!
— Это может быть!
— Да ну, ты чего! Я просто умираю от любви к тебе!
— А я нет!
— Но как же так? Как? Почему?
— Потому, что не люблю! Ты мне неинтересна! Ты глупая и… и… и некрасивая!
— Я некрасивая? — не по делу удивилась Ирочка и посмотрела на аудиторию, ища поддержки. — Это я-то некрасивая? Да ты просто слепой, мой милый!
— Тем более, — он холодно улыбнулся. — Уходи.
Ирочка вяло встала. Играть дальше не было смысла.
— Ну, тоже вариант, — экзаменаторы переглянулись. — Тоже интересно. Останьтесь… как вас?
— Волков. Андрей Волков.
— Останьтесь, Волков.
— А я? — не поняла Ирочка.
— А вы, Сидорова-Маркелова, — мужчина весело покачал головой. — Вы уже наша прима, нам без вас никуда! Вы разве не заметили?
— Заметила, — сказала Ирочка и удалилась на место, сопровождаемая взглядами и шепотом. Вот он — сладкий фон удачи! Шепот за спиной!
Она бухнулась рядом с наглым Волковым и надменно скрипнула спинкой стула.
— Ты не обиделась? — спросил наглец.
Красивый, гад! Такой красивый!
Ух!
— На кого? — удивилась Ирочка. — На тебя?
— Ну да!
— На таких, как ты, не обижаются!
— Это почему?
— Потому!
Она была прекрасна и абсолютно великолепна. Дурак тот, кто так не думает.
Так и сказала, забросив ногу за ногу. А у нее еще такие лосины были, черные, блестящие, отменно облегающие тонкие икорки! Умри, красавчик! Смотри — и умри!
***
В девять Роза Наумовна заехала за сыном и девочками. Узнав, что Ирочка еще днем покинула место тренировки, и никто ее больше не видел, Роза Наумовна впала в ступор и несколько минут не могла сказать ни слова.
— Надо в милицию обратиться! Срочно! — простонала она в момент просветления. — Срочно! Немедленно в милицию!
— Может, она уже дома? — предположила Наташа.
— Но я звонила Валентине Сергеевне пятнадцать минут назад! Я звонила ей, понимаете? Ирочки не было дома! Не было! Она просила меня ее забрать! О, Боже мой!
Бледный Рома тряпочкой волочился за мамой — та крепко-накрепко держала его за руку — и подавал Наташе отчаянные сигналы: не отставай! Потеряешься! Я останусь один!
Потом они сидели в машине, а Роза Наумовна звонила в милицию, Валентине Сергеевне, еще кому-то. Потом мчались домой к Сидоровым, потом еще что-то — шумы, звонки, люди. А потом открылась дверь и вошла Ирочка.
На минуту показалось, что во всем районе выключили звук. Любой. Только Ирочкин пакетик шуршал, съезжая по стенке вниз.