Затем и он затих.
— Что? — спросила Ирочка настороженно, встречая только недоброжелательные взгляды.
— Ты где была? — тонким голосом спросила Валентина Сергеевна.
— На тренировке…
— На тренировке? — Валентина Сергеевна обернулась к Розе Наумовне, башенка волос на ее голове скорбно качнулась. — Вы слышали, Роза Наумовна? На тренировке!
Роза Наумовна промокнула глаза платочком. Все это было так ужасно!
Из комнаты вышли Рома и Наташа. Смотрят испуганно, пытаются пальцами, сурдопереводом донести какую-то мысль…
Запахло керосином.
— Я сейчас все объясню, — оптимистично начала Ирочка.
Но объяснить она не успела. Валентина Сергеевна обрушилась на нее и хлестнула бельевой веревкой, сложенной вдвое.
— На тренировке она была! Ах ты, засранка малолетняя! Я тебе покажу, как родителей обманывать!
Ирочка пыталась защититься, отобрать веревку, но мать была крупнее на порядок по всем направлениям и имела богатый жизненный опыт. Никаких шансов.
Наташа тихо ушла, не дожидаясь финала побоища.
Роза Наумовна плакала, отвернувшись к окну.
Рома стоял рядом и с ужасом, приоткрыв рот, следил за движениями карающей руки.
А за окном валил снег. Прямо на королевский трон.
Живот Капитолины Михайловны раздуло, она ходила гусыней, молчала, стараясь обойтись без демонстрации испорченных зубов. Время от времени задумчиво роняла спицы с вязаньем или черпак, полный постных щей, и жалобно просила:
— Ну, хотя б сейчас мальчика!
Отец бывал дома мало, быстро исчезал, стараясь не иметь контактов. Наташа привыкла к жизни в таком режиме.
Анжелика и Элеонора целиком и полностью повисли на старшей сестре. Она отводила их в школу и сад, забирала оттуда, беспощадно гоняла по учебнику, строго спрашивала домашнее задание.
Сегодня заканчивалась зима, и сегодня Ирочка отмечала свое шестнадцатилетие. Даже представить трудно. Шестнадцать лет!
— А она будет в каком платье? — волновалась Анжелика. — В том, в котором приходила на 23 февраля?
— Не знаю. У нее платьев много.
— Когда я вырасту, у меня тоже будет много платьев.
— Конечно, — улыбнулась Наташа. — У тебя будет сто платьев.
— А у меня? — огорчилась Элеонора.
— И у тебя сто.
Успокоенные такой перспективой, девчонки занялись делом. Наташе было решено подарить браслет из бисера. Поиск и ковыряние в маминых банках-коробочках даром не прошли, и теперь на столе горкой лежал, посверкивал разнокалиберный бисер, пуговки, бусинки и другая галантерейная чепуха.
— А что ей еще подарят?
— Не знаю. Увижу — расскажу.
— А что ей Лена подарит?
— Не знаю.
— А почему Лена толстая?
— Ну… У нее папа был толстый, она не виновата.