Иру распирало чувство праведного гнева и торжества. Давно она в себе копила это раздражение, давно искала случая отомстить Симкиной за обидные слова. Вот только не скажешь всем прямо, что самовольно залезла в чужой дневник и подглядела откровенные излияния. А тут все само собой сложилось. Кто теперь будет выяснять? Наташка, конечно, может прицепиться, она дотошная. Но, если что, и Наташку побоку. Симкина верно написала, бабка у нее — ведьма, и все об этом знают.
Голубя зарыли быстро. Нужный настрой пропал. Леся с осунувшимся лицом стояла поодаль. Наташа молчала и загадочно улыбалась одними уголками рта, как она умеет. Украсить могилку доверили малышне. Те обрадовались и подошли к делу со всей ответственностью.
Потом все отправились назад во двор. Ира попыталась завести обычный разговор, но девчонки не поддержали. Леся явно расстроилась, Наташа вдруг вспомнила, что обещала помочь бабушке. Ира, конечно, растормошила бы обеих, да неожиданно нарисовался ее старший брат, Вадим. Он сидел на лавке у подъезда, курил, облокотившись о колени, и сплевывал под ноги, где уже образовалась пенная лужица. Черная крашенная челка закрывала верхнюю половину его лица, так что торчал лишь кончик острого, как у Иры, носа.
— Сюда иди! — Крикнул Вадим сестре. Он раздавил бычок о торец лавочки, бросил его в кусты сзади и встал.
Ира подходить не торопилась. Девчонки обе разом засобирались домой, но Ира попросила подождать.
— Ты чего хотел? — спросила она издалека.
— Сюда пошла, сказал! — Вадим дернул головой, откидывая с глаз волосы.
Ира подошла поближе.
— Ты где шляешься, дура? Тя сколько ждать? Домой, блин, попасть не могу.
— У тебя же свой ключ есть, — Ира пошарила в карманах, достала ключи от квартиры и, наконец, подошла к брату.
Тот схватил ее сзади за шею и пихнул вниз. Она упала на асфальт. Ключи отлетели в сторону. Ира медленно подобрала их и поднялась сама. Она шумно и прерывисто дышала через нос. Губы сжались, превратившись в неровную полоску.
— Опять на поле ходили? — пробасил Вадим. — Кого хрена вы там забыли? Там наркоманы тусят, сколько раз говорить.
— Тебе ли не знать, — сквозь зубы процедила Ира.
— Че ты сказала, тварь? — Вадим дернул губами и сжал кулаки.
Ира бросила ключи на асфальт и сорвалась с места. Брат кинулся за ней, но Ира бегала лучше всех во дворе. Какое-то время он преследовал ее, но быстро передумал. Вернулся к дому, подобрал ключи и скрылся в подъезде.
Ира убежала подальше к школе и, поняв, что брат больше не гонится за ней, спряталась в кустах за школьной теплицей. В каникулы здесь некому было ходить, и никто бы ее не услышал. Ире хотелось плакать, но ей так часто приходилось сдерживать слезы, что она разучилась. Она чувствовала, что слезы могли бы потушить пылающую в груди ненависть, но глаза оставались сухими. Она презирала его, своего родного брата, даже больше, чем отца. Казалось, после развода и переезда в этот маленький городишко, затерянный где-то в Сибири, куда отцу из Нижнего хлопотно добираться, они заживут мирно и спокойно. Тесная однокомнатная квартира, которую мать могла себе позволить, казалась райским уголком. Но, постепенно, брат превратился в еще большего монстра, чем был его отец. Он перенял все его повадки, все методы травли и даже слова. Теперь и мать не могла с ним справиться. Раньше Ира частенько ябедничала ей на брата, но, когда однажды тот замахнулся и на мать, отстаивая свое право помыкать младшей сестрой, она резко прекратила жаловаться. Она понимала, стоит ему однажды переступить черту с матерью, и брат будет бить их обеих, как бил отец. «Еще один только год, один год», — уговаривала себя Ира, — «и его заберут в армию».