Чернее ночи (Коршунов) - страница 3

Никто не удивился и тому, что сестра Фелиция в конце концов остановила свой выбор на небольшой и довольно дешевой квартирке, перестроенной в свое время под студию предприимчивым хозяином старого особняка в тихом районе Западного Бейрута.

Студия, в которой поселилась сестра Фелиция, долгое время пустовала, но отнюдь не потому, что ее было желающих ее арендовать.

Палестинская контрразведка тщательно проверяла каждого, кто имел намерение поселиться напротив дома, где жил Абу Асаф. Портить отношения с палестинцами хозяин особняка, старый эфенди, дошивающий век в своем горном поместье, благоразумно не желал и приказал своему управляющему учитывать мнение грозных соседей относительно каждого кандидата в квартиросъемщики. Когда же палестинцы дали «о’кей» на вселение в студию британской монахини, хозяин и его управляющий вздохнули с облегчением, сожалея лишь о том, что художница подписала контракт на аренду всего лишь на год. На этот же срок она арендовала себе и машину — серый «фольксваген», маленький и юркий, такой удобный, чтобы пробираться в бесконечной толчее узких бейрутских улиц. На удивление соседей, которым строжайше запрещалось ставить свои машины у дома Абу Асафа, серому «фольксвагену» разрешалось парковаться там, где будет угодно его хозяйке, и соседи преисполнились к мадам Фелиции самым глубоким почтением. Почтение это только росло, когда они видели искренние улыбки, которыми обычно угрюмые бородачи Абу Асафа встречали и провожали соседку-англичанку, неслышной тенью проскальзывавшую мимо них со складным мольбертом и ящиком с красками. О том, что монахиня-художница занимается благотворительной деятельностью в палестинских лагерях, соседи не знали. А узнай они об этом, реноме скромной и тихой монахини сильно бы пошатнулось: большинство горожан палестинцев не любило.

...Сестра Фелиция опять взглянула в зеркало. У подъезда, из которого вот-вот должен был появиться Абу Асаф, плотным коридором выстроились охранники. Она усмехнулась: да, теперь уже ей больше никогда не доведется лицезреть этого красавчика, тридцатишестилетнего плейбоя и террориста.

Она опять отвернула манжету на левой руке: «ролекс» давал ей еще две-три минуты. Из зеркала на нее смотрела бледная, аскетического вида женщина в коричневом монашеском платье с белоснежным воротничком. Черная с белой оторочкой косынка почти скрывала высокий, без единой морщины, лоб, из-под редких, чуть заметных ниточек-бровей тускло зеленели усталые глаза. Узкий прямой нос чуть горбился. А в общем ничего такого, что бы запомнилось с первого взгляда, в ее лице не было, оно было серым и бесцветным, как загрунтованный холст, ожидающий прикосновения чьей-то кисти.