— Но плохой актер загубит творение и самого гениального драматурга! — вырвалось у Зубатова. — А у вас — искренность, волнение, знание предмета... Нет, что ни говорите, сыграли вы превосходно, тем более, если учесть... по вашей работе за границей, что не любите вы не только теорию, но и ораторские упражнения!
— Согласен, — сдержанно признал его правоту Азеф. — Ну и что же теперь? Так я и буду блистать на журфиксах с произведениями ваших «теоретиков»? Болтать вместо того, чтобы заниматься настоящим делом?
— Будет и дело, — постарался не заметить его раз-дражения Зубатов. — Считайте, что вы в него уже включились... на журфиксе у Немчиновой. Мы получили сведения, что Аргунов интересуется вами, наводит справки. Вам даже присвоены подпольные клички: сразу две — Француз и Плантатор. Последняя, наверное, из-за вашей... экзотической внешности. А Француз, вероятно, из-за вашего долгого пребывания за границей, хотя... (он искренне рассмеялся) ваши будущие товарищи по борьбе вроде бы не должны путать Германию с Францией. Но не это сейчас главное. Вы уже показались, объявились, произвели впечатление. Теперь нам с вами остается только ждать развития событий. Серьезных людей, как мы их называем «практиков», в отличии от «теоретиков», в революции сейчас мало. Мы с ними, слава Богу, работаем внимательно — «одних уж нет, а те — далече». Извините за частые поэтические цитаты... Из самых серьезных я пока вижу лишь двоих — Андрей Александрович Аргунов — и теоретик, и организатор, да Григорий Андреевич Гершуни. Этот просто опасен...
Зубатов помрачнел.
— Вы, Евгений Филиппович, только призываете к террору, а Гершуни верит в него всей душою, если она у него есть, конечно, и мы ожидаем, что от слов он вот-вот перейдет к делу, и тогда...
— Но вы же сами считаете, что революционеров следует вызвать на террор, чтобы потом раздавить...
— Я много чего считаю, — вдруг устало сник Зубатов, — но что можно сделать в одиночку, почти без единомышленников?
Указания, полученные Азефом в эту встречу от Зубатова, были: ждать и только ждать, инициативы по вступлению в подпольные организации не проявлять, сказываться сочувствующим, готовым оказывать посильную, но не противозаконную помощь, и не больше! Зубатов был уверен, что Аргунов, занятый постановкой подпольной типографии, обратится к инженеру Раскину всенепременно.
Ждать пришлось недолго. Не прошло и нескольких дней после триумфа Плантатора на журфиксе у Немчиновой, как он получил приглашение посетить самого Аргунова. И Житловские, и кое-кто из членов их Союза русских социалистов-революционеров за границей, как оказалось, не поскупились, представляя Азефа Аргунову, на самые лестные характеристики...