– Но станет ли лучше? – спросил Иван.
Изабель посчитала это хорошим вопросом. Всю ее жизнь становилось только хуже. Сначала распад Советского Союза, потом скандалы родителей, попытки отца сбежать, смерть бабушки. Она ждала, что Лито ободрит ее, заверит, что положение обязательно улучшится, но он уставился в темную воду. Изабель и Иван снова переглянулись. Молчание Лито было красноречивее любого ответа.
– Кто-то что-то предпринял бы, – высказался он наконец. – Нам следовало подождать.
– Но папу собирались арестовать! – возразила Изабель.
– Знаю, Чабела, ты любишь отца. Но он дурак.
Ее щеки запылали от гнева и смущения. Она любила Лито, но любила и отца и ненавидела, когда дед говорил о нем гадости. Хуже того, он говорил их в присутствии ее лучшего друга!
Изабель быстро глянула на Ивана. Тот не отрывал глаз от работы, делая вид, будто слишком занят. Но они сидели прямо у ног Лито, и он наверняка слышал все. Лито продолжил:
– Он рискует своей жизнью. Рискует твоей жизнью, жизнью твоей матери и ее нерожденного ребенка. И ради чего? Он и сам не знает. Спроси, зачем он хочет сбежать в Америку, и все, что он может ответить, это «свобода». Разве это планы на жизнь? Как он собирается найти крышу над головой, еду? Почему он считает, что там будет жить лучше, чем на Кубе? – Лито вскинул брови и вопросительно уставился на Изабель. – Он увозит тебя от себя самой. От того, что ты собой представляешь. Как ты научишься отсчитывать ритм для своей музыки в Майами? У Майами нет души. В Гаване ты научилась бы всему, даже без особых стараний. Ведь этот ритм – биение сердца кубинского народа, какую бы песню ни тянули Бру, Батиста или Кастро.
Изабель боялась, что Лито прав. Она так и не научилась чувствовать ритм, но всегда предполагала, что умение придет само собой. И родина сама когда-нибудь прошепчет свои секреты ее сердцу. Но услышит ли она их теперь? Особенно когда отдала трубу за бензин, поменяла единственное, что принадлежало ей, свою музыку, на шанс удержать семью вместе?
– Нам следовало бы вернуться, – заключил Лито и, шатаясь, поднялся. – Мы ушли не слишком далеко, а поскольку Кастро стал таким снисходительным, нас не накажут за побег.
– Нет, Лито! – возразила Изабель. Как бы она ни боялась потерять свою музыку и душу, свою семью она не променяет ни на что. Она схватила деда и попыталась удержать. – Не надо! Мы не можем вернуться! Они арестуют папу.
Паника нарастала, подобно отдаленному громовому раскату в ушах. Но Иван и Лито дружно подняли глаза к небу, словно тоже услышали гром.