Маркин кивнул:
– Узнаю балбеса. Симонов, с чего ты взял, что умер?
– Не чувствую ничего.
– В тебя вкатили столько обезболивающего, что твою мочу можно наркоманам продавать. Живой ты, дурак.
– А… – сказал я. – Чёрт. Неудобно получилось.
– Ты почему не сообщил, кого подозреваешь и что собираешься делать? Ты, псих чёртов, ты напал на Представителя кваzи!
– Я напал на того, кто виновен в смерти миллиардов людей.
– Это если он и впрямь был самым главным, – кисло сказал Маркин. – Взяли бы живым, знали бы точно.
– А что с ним?
– Бедренец раздавил ему череп. А потом… в общем, шансов регенерировать у Представителя не было.
– Ясно, – сказал я. – Ну извини. Так получилось. Можешь меня расстрелять.
– Как мне этого хочется, – вздохнул Маркин, вставая. Я уже настолько пришёл в себя, что различил больничную палату, увидел вставленные мне в руки трубки, моргающие индикаторы больничной машинерии.
– Маркин…
– Ну?
– Почему ты отправил меня в Питер именно в том вагоне?
– Я? Я даже не знал, каким поездом ты едешь.
– Чёрт… – Я замотал головой. – Нет, совпадений не бывает…
– Тебе билеты заказали из администрации Представителя.
– А. – Я помолчал. – Понял. Никакой телеграммы, выходит, вообще не было… Да какие нынче телеграммы, кто ими вообще пользуется… Бедренцу сказали, что была, чтобы он сказал мне, чтобы я решил… Понятно.
– Ты о чём?
– Ничего-ничего, – сказал я. – Извини, я подумал о тебе хуже, чем следовало. Хотя у меня остаётся очень серьёзный вопрос. Ты допрашивал Полозкова, и он рассказал тебе свою теорию о вымирании видов.
– Ну и?
– Почему я не знал?
– Потому что тебе не положено это знать. Теория – она теория и есть.
– Но именно на эту теорию опирался Представитель, продвигая отлёт кваzи с Земли.
Маркин присел рядом. Вздохнул:
– Это и впрямь хороший выход, Денис. Теперь осуществлять его будем не в пожарном порядке и без полной эвакуации всех кваzи. Но так будет лучше. Для всех.
– Вы давали возможность Представителю сделать свой ход, – сказал я. – Вы догадывались.
– Не надо лезть в вопросы, которые выше твоего уровня допуска, – сказал Маркин, помолчав. – Ничего точно мы не знали. Я рад, что ты жив. И что твой сын, которого ты имел глупость с собой взять, не пострадал.
Я не стал спорить. Попросил:
– Позови остальных.
– Уверен, что ты кому-то, кроме меня, нужен? – ворчливо спросил Маркин. – Ладно… лежи.
Кажется, первым хотел войти Бедренец. Но в результате короткой возни в дверях они вошли втроём – Михаил, Настя и Сашка. Сашка молча обнял меня и застыл, согнувшись у кровати. Михаил и Настя неловко стояли рядом.