Потом, словно ее резанули под сердце, Марфа Харитоновна сразу насторожилась, подобралась. Предчувствуя недоброе, она взяла своими огрубевшими мозолистыми руками Лизу за щеки, подняла голову, заглянула в глаза:
— Неуж и ты получила… С черной меткой бумагу?..
Лиза отрицательно замотала головой, продолжая всхлипывать. У Марфы Харитоновны отлегло от сердца. «Живой, значится, муж ейный». Она продолжала держать лицо Лизы в своих ладонях.
— Так что ж приключилося, скажи, не мучь слезами?
Лиза указала на кроватку сына.
— Андрюшка… Горит весь…
— Дык что ж ты раскисла, язви тебя в душу и печенки? — Марфа Харитоновна посуровела, оттолкнула Лизу, прикрикнула на нее: — Что ж ты панику распускаешь? Чичас же прекратить мокрый концерт, говорю я тебе!
— Врача… Врача надо срочно…
— Мы и сами кой-чиво умеем, — ответила Марфа Харитоновна, стаскивая с ног латаные валенки.
Она подошла к кроватке, наклонилась к Андрюше. Лиза замерла в ожидании.
— Не нравится мне дыхание, простуду схватил, — сказала авторитетно Марфа Харитоновна. — Надоть помочь парняге.
Марфа Харитоновна взяла лампу, унесла ее с собой. Раскрыла шкаф, задвигала посудой, переставляя флакончики и завязанные в тряпочку засушенные травки, семена, коренья. Она долго искала нужное лекарство, бормоча про себя разные ругательные слова в адрес «приставшей болячки».
— Нашла окаянную, нашла чекушку, думала, совсем запропастилась она. — И обратилась к Лизе: — Ну что ты застыла? Тарелку давай. Нет, блюдечка хватит. Давай блюдечко.
В комнате резко запахло скипидаром. Смешав его с конопляным маслом, Марфа Харитоновна долго и тщательно натирала Андрюшку. Спину, бока, грудь. И приговаривала:
— Потерпи маленько, счас полегчает… Полегчает… Мы хворь твою выгоним, выгоним…
Марфа Харитоновна выдохлась, умолкла. Укутала детские ноги старой, изъеденной молью пуховой шалью, накрыла поверх одеяла его полушубком. Андрюшка лежал притихший. Вскоре засопел.
— Уснул касатик. Теперича до завтрева будет спать крепко. Федька мой, ишо меньше был, в прорубь угодил. Принесли его мокрого, как курицу. Тож так натерла спинку, и грудку, и ноги. И отошел, через день опять бегал. А Андрюшка твой тож парень крепкий, почти нашенский, уральский.
Марфа Харитоновна устало прислонилась к печной трубе, отогревая спину. Лиза взяла блюдце, в котором еще находилась пахучая смесь.
— А это куда слить?
— Эх, Лизонька, спина у меня заревматизила, прямо дыхнуть не дает, — произнесла виновато Марфа Харитоновна и попросила: — Будь ласкова, потри ее, а то я завтра и не подымусь.
— Конечно, конечно, — охотно согласилась Лиза, не зная, как отблагодарить хозяйку.