Потасовка наверху закончилась особенно громким стуком, который потряс наш древний дом до основания. Обеспокоенный, я замер, прислушиваясь. Но воцарилась тишина. Еще не совсем стемнело, и бережливый Уолтерс пока не включил свет в холле. Кто-то осторожно спускался вниз по лестнице, но его выдавал скрип ступенек. Я встал в дверях, чтобы подождать, пока он попадет в луч света, падающий из моей комнаты. Однако вмешалась судьба в облике ветра, дунувшего мне в окно. Дверь с треском захлопнулась, крупный мужчина проскочил мимо меня в темноте и бросился вниз по лестнице. То, что он крупный, я понял потому, что лестница у нас узкая, и ему, чтобы пройти, пришлось оттолкнуть меня в сторону. Я услышал, как он негромко выругался.
Я торопливо подбежал к дальнему окну в холле и выглянул на улицу. Однако передняя дверь не открылась, и никто не вышел наружу. Меня это сначала озадачило, но потом я вернулся к себе в комнату и поспешил на балкон. Оттуда я различил в сумерках фигуру человека, бегущего через сад — через тот сад, о котором я уже вам писал. Он не пытался открыть ворота, он через них перелез, после чего исчез из поля зрения.
Я ненадолго задумался. Событие было, конечно, необычное, но стоило ли мне вмешиваться? Я вспомнил холодный взгляд капитана Фрейзер-Фриера, когда я передал ему письмо Арчи. Я представил себе, как он стоит в своем пыльном кабинете, дружелюбный не более, чем каменный истукан. Понравится ли ему мое вторжение?
Наконец, я принял решение спуститься вниз к Уолтерсам. Супружеская чета как раз обедала в своем полуподвале. Я рассказал им, что произошло. Смотритель сообщил, что никого не впускал к капитану, и был явно настроен отнестись к моим опасениям с холодным британским безразличием. Однако я настоял, чтобы он вместе со мной поднялся к капитану.
Дверь в квартиру капитана была открыта. Помня, как сурово наказывают в Англии за незаконное вторжение, я велел Уолтерсу войти первым. Он вступил в комнату, освещенную тусклым светом газового светильника в старинном канделябре.
— О Господи, сэр! — воскликнул Уолтерс, как хорошо вышколенный слуга.
Вот, наконец-то, я и пишу эту фразу: капитан Индийской армии Фрейзер-Фриер лежал на полу мертвым, и на его красивом английском лице застыла легкая презрительная усмешка!
Ужас перед случившимся не покидает меня и сейчас, когда я сижу тихим утром в своей комнате, так похожей на кабинет мертвого капитана. Он был заколот ударом прямо в сердце, и я тут же подумал о том диковинном индийском ноже, который видел у него на столе. Я быстро повернулся, чтобы отыскать его, но он исчез. И тут же, едва я взглянул на стол, у меня мелькнула мысль, что в это пыльной комнате должны остаться отпечатки пальцев — множество отпечатков.