Когда они проходили по тихим улицам, она внимательно разглядывала мрачные фасады непривлекательных домов, пытаясь угадать, за которым из них скрывается чудесный, окутанный романтической тайной садик. Но дома мало отличались друг от друга, разве что перед одним из них она заметила ожидающее кого-то такси.
После обеда конгрессмен высказался в пользу мюзик-холла в противовес тому, что он назвал «напыщенной, как здешнее чаепитие, английской пьесой». И победил. Ближе к полуночи, когда они ехали обратно к «Карлтону», на улицах уже рекламировались специальные выпуски газет. В Германии объявлена мобилизация!
Ложась спать, девушка из Техаса пыталась угадать, какой сюрприз ждет ее в утреннем послании. И вот что там оказалось.
«ДОРОГАЯ ДОЧЬ СЕНАТА. Или конгресса? Я пока не могу решить. Но, безусловно, ваш отец сидит в том или другом августейшем органе. Разумеется, в то время, когда не находится у себя дома в Техасе или не любуется Европой глазами своей дочери. Стоило мне только разок взглянуть на него — и все стало ясно.
Но Вашингтон далеко от Лондона, не правда ли? А именно Лондон интересует нас больше всего… Хотя электорат вашего отца может этого и не знать. Это по-настоящему чудесный, удивительный город, особенно если забыть, что вы здесь только турист. Я читаю в высшей степени захватывающие эссе о нем, написанные газетчиком, который отчаянно влюбился в него в семь лет — в том возрасте, когда весь этот великолепный город воплощался для него в лавочке на углу Хай-стрит, где продавалась жареная рыба. Вместе с ним я брожу глухими ночами по его темным, таинственным улочкам, где мы натыкаемся то на мусорный ящик, то на что-то романтическое. Когда-нибудь я, возможно, смогу показать вам этот Лондон, разумеется, оберегая от мусорных ящиков, если вы из тех, кому они не по душе. Но думаю все же, что вы не такая. Но я понимаю, что сейчас вы хотите услышать об Адельфи-Террас и покойном капитане Индийской армии.
Вчерашний день, после того как я обнаружил те сообщения в „Мейл“ и визита полковника Хьюза, прошел без происшествий. Ночью я отправил вам свое третье письмо, немного побродил, любуясь светом и мраком большого города, и отправился домой, где вышел на балкон, чтобы покурить, пока шесть миллионов обитателей лондонских домов изнемогали от духоты. Ничего не случилось. Я даже почувствовал себя немного разочарованным и немного обманутым, как тот, кто первый вечер проводит дома в тишине после целого ряда посещений волнующих спектаклей. Сегодня уже наступает первое августа, а вокруг все тихо и спокойно. Откровенно говоря, до сегодняшнего вечера дальнейшее развитие событий, связанных с гибелью Фрейзер-Фриера, не слишком меня беспокоило. Но, несомненно, это развитие выглядит странным, и мне нужно срочно восстановить их в памяти.