Ему нужно было время, чтобы собрать доказательства. В настоящее время сводница Омейя оставалась его единственной надеждой. Она была свидетелем против вдовы Сато или Офуми, как она сама себя называла, и она также знала, от имя ее покровителя. И госпожа Омейя, по крайней мере, было в целости и сохранности в тюрьме.
Менее чем через час, он узнал, что и эта ниточка оборвалась. Тора ворвался в его кабинет с криком:
— Заключенная повесилась в камере.
Когда Акитада прибыл в тюрьму, он был встречен Ойоши, который подтвердил, госпожа Омейя умерла.
Акитада прошел мимо него и подошел к камерам. Трое других заключенных, Такаги, Окано и Умэхара, в страхе жались в углу главной комнаты. Каору в камере, согнулся над неподвижным телом.
Госпожа Омейя после смерти выглядела гораздо старше. Она лежала рядом с дверью камеры, ее ажурный шелковый шарф лежал рядом с ней.
— Каору нашел и вынул ее из петли, — сказал Ойоши, который последовал за ним. — Так как я был на кухне с другими, то пришел сразу. Она, должно быть, повесилась на своем собственном шарфе. Он указал на металлическую решетку в деревянной двери камеры. Часть шарфа все еще была привязаны к верхней перекладине.
Акитада ничего не сказал. Он ощутил горькую желчь на языке, а в его голове кровь застучала как главный колокол храма. Он был уверен, что она не могла покончить жизнь самоубийством. Относительно выдвинутых против нее обвинений она была невиновна. Он спрятал эту женщину в тюрьму с целью защитить ее, надеясь через нее докопаться до истины, и вот теперь вышло, что он только приблизил ее смерть. Каждое его действие, казалось, вело к катастрофе, не только для него, но и для тех, с кем он вступал в контакт. Если он не смог обеспечить безопасность этой одной женщины, как ему было управлять провинцией? Как он сможет защищать себя, свою жену и будущего ребенка?
Ойоши откашлялся и Акитада с усилием взял себя в руки. Обращаясь к Каору, он потребовал:
— Как такое могло случиться? Кто за ней смотрел?
Молодой сержант был очень расстроен:
— Она, казалось, быстро успокоилась и, съев тарелку супа, легла спать. После этого мы все уселись за наш собственный обед.
Акитада посмотрел из камеры мертвой женщины наружу. Трое заключенных с бледными лицами смотрели на него. Он отметил, что рассеянный Окано, завернутый в какую-то фиолетовую ткань, сжимал в руках большой бумажный фонарь. — Кто-то должен был находиться достаточно близко, чтобы увидеть или услышать, что происходит, — отметил он.
Каору покачал головой:
— Мы ели на кухне, господин.
Акитада уставился на него: