— Тот, кто это сделал, — сказал Хитомаро, с гримасой отвращения, просто зверь — убить бедного нищенствующего монаха, чтобы спровоцировать беспорядки! Интересно, кто это?
Акитада покачал головой. — Мы не знаем, был ли монах убит, или над телом глумились после смерти, чтобы вызвать недовольство в народе. Интересно услышать, что медик скажет об этом.
— Но следы должны вести к Уэсуги?
— Конечно, его люди ни мгновения не станут колебаться, чтобы кого-то пытать, калечить или убить, если посчитают это целесообразным. Но в данном случае я в этом сомневаюсь. Стихотворение было написано кем-то здесь, в городе. Это как бы ответ на объявления о судебном слушании, которые мы разместили. Уэсуги не успел бы организовать столь сложную операцию с мертвым телом, даже если бы он не был занят похоронами отца. Я боюсь, что это чья-то отдельная инициатива, но именно с целью организации беспорядков. Когда придет медик, я должен еще раз взглянуть на это труп.
— Он уже должен быть здесь, господин. Я боюсь, что толпа не уйдет. Я приказал надзирателям охранять ворота.
Акитада покачал головой:
— Это все равно, что назначить кошку охранять рыбу. В такой ситуации, чем раньше мы вступить в борьбу, тем лучше. Такой открытый вызов власти требует решительного вмешательства. Пойдемте, посмотрим на монаха.
Изуродованное тело лежало на досках стола в пустой тюремной камере. Низенький толстый человек собирался снять рваную одежду с мертвеца.
— Прекрати! — резко одернул его Акитада. — Кто ты такой?
Человек обернулся и мутными глазами посмотрел на Акитаду. С головы до пят он был в грязи: слипшиеся жирные волосы перепутаны, серый халат и обутые в сандалии ноги облеплены грязью. — Яса… Ясакиши, то есть судебный медик, — пробормотал он, обдав Акитаду резким запахом кислого вина и гнилых зубов. — А кто вы такой, молодой человек?
Хитомаро прорычал:
— Поклонись губернатору! — когда человек тупо разинул рот, он толкнул его на колени.
— Ой. Отпусти, — заскулил толстяк, отстраняясь от захвата Хитомаро. — Откуда мне знать? Еще слишком рано, чтобы ясно видеть.
— Пускай он работает, — сказал Акитада, — доктор Ясакиши, вы проверили одежду убитого, прежде чем положить его на стол?
— Какая в этом необходимость? Ясакиши выпрямился. Он потянул свой халат, который не сходился на животе, и покачал головой, как бы убирая туман опьянения:
— Обыкновенные тряпки. Очевидно, что его убили. Изувечен, так как был забит до смерти. Обычное преступление среди бродяг. Я как раз собирался искать другие раны, хотя это не будет иметь значения, ведь не важно, от какой именно раны он умер. Здесь все видно каждому, как был убит этот человек. Я все это укажу в своем докладе.