До нас добрался Шамсутдинов, бывший стерлитамакский комиссар промышленности. Во время наступления белочехов он не успел уйти с отрядом и был посажен в тюрьму. Потом ночью целую толпу арестованных отвели за город на коровье кладбище и расстреляли. В темноте Шамсутдинова ранили то ли стреляли плохо, то ли напились накануне. Он уполз и, переправившись через Белую, схоронился в башкирской деревне. А командовали казнями те же: аптекарский сынок Шнейдерман, Пылаев, Юсов.
Трибунал постановил расстрелять всех заложников. Следственная комиссия выяснила, что заложники - а мы с ними еще цацкались! - имели связи с белыми, даже передавали им сведения, а помогал им кто-то из военспецов, но кто, выяснить не смогли, потому что Штамберг, узнав, что их приговорили к расстрелу, бежал. Остальных расстреляли.
Вечером виделся с Сашей. В первую же ночь после выхода из Богоявленска на обоз с ранеными напали казаки и зарубили сестру милосердия большевичку Настю Калугину. Саша в это время была у богоявленцев, помогала перевязывать раненых и из своего браунинга застрелила одного из белых. Об этом она рассказывала совершенно спокойно.
Дела у нас неважные: кажется, мы попали в мешок, нас зажали со всех сторон. Блюхер решил форсировать реку Сим и прорываться в сторону Уфы. Заходил озабоченный Иван Степанович и говорил, что судьба армии, судьба десяти тысяч людей решается сейчас.
- Кому будем молиться, Андрей Сергеевич, господу или Марксу?
- Не знаю, по таким сложным вопросам нужно справляться у Боровского.
- Боровский арестован. Его подозревают в организации побега и связях с дутовцами.
- Не может быть!
- Мне что-то тоже не верится, хотя... - не договорив, Иван Степанович досадливо махнул рукой.
КОРОБКА ПАПИРОС
- Самое страшное в этой войне то, что русские убивают русских. Представьте себе сиамских близнецов и вообразите, что они начали душить друг друга. Кто бы ни победил, в конце концов погибнут оба. Это и есть междоусобица. Я уважаю большевиков и честно служу им, но когда-нибудь, в самую трудную минуту истории, России может не хватить именно тех тысяч душ, которые погибли в братоубийственной войне...
Калманов, сидевший рядом, старался не глядеть на Боровского, чтобы не выдать раздражение и брезгливость.
- И вообще, - продолжал Боровский, - чем дальше я иду с большевиками, тем все тверже и глубже, знаете ли, убеждаюсь: они единственные, кто может вернуть России ее былое величие. Вот только эта кровь...
- Тут ничего не поделаешь. Но вы уверены, что Блюхер вам доверяет? По-моему, они очень хорошо помнят ту историю с договором! поинтересовался Калманов.