И этот мир не замедлил ответить отвратительным скрипучим ревом, донесшимся не из такого уж далека.
– Слышите? – вновь впал в дурацкий восторг Мартынов. – Это голос живого существа!
Ну кто бы спорил. Такой ужасный звук способно издать лишь живое существо, и судя по этому звуку, должно оно быть таким, что как увидишь его, так драпай без оглядки. Да и то может быть поздно, поэтому драпать лучше уже сейчас, еще не видя.
– Март! А ну бежим! Вон туда…
Но Мартынов, чтоб ему пусто было, точно остолбенел от избытка чувств. А существа, заразы – тут как тут.
– Ти-рексы? – хмыкнул Редуотер, невольно тронув забинтованную руку другой.
– Не знаю уж, как они у вас по-ученому называются, – Слейтон усмехнулся. – А Март не успел мне сказать.
Но, конечно, это были они.
– Март! Черт тебя дери! Бежим!!
И Слейтон дернул со всех ног, не дожидаясь компаньона. Но и у того инстинкт взял верх над прихотью научного познания – и Мартынов несся за лидером как вихрь, не чуя под собой земли.
Оба мчались, не озираясь, но им чудилось, что твари вот-вот за спиной, что земля дрожит от их многотонного бега. Так ли это, не так? – они не знали, да и знать, правду сказать, незачем. Беги – и все, и тогда, может, будет шанс.
Инстинкт в таких случаях умнее разума. Потом Слейтон ни за что не мог сказать, отчего они помчались туда, куда помчались. Но домчались до реки.
Река была не широкая, дьявольски быстрая, кристально-прозрачные воды бурлили, пенились – и непонятно, откуда такой бешеный нрав, точно у горной речки. Гор вроде нет, только холмы, а река ярится, аж смотреть страшно.
Секунда замешательства. И тут же тяжелое сопящее дыхание метрах в двадцати-тридцати.
Ну, смерть наша пришла!..
Чудища приближались почему-то не бегом, а шагом, но с каким-то неописуемо сволочным интересом, далеко вытянув шеи, словно два человека были для них занятными объектами исследования.
– Март, вперед! Вперед, если жить хотим!..
И они ринулись вперед.
В первый миг показалось, что ничего особенного. Неприятно, конечно, ощутить на себе враз промокшие ботинки и штаны, но бывало и похуже…
Это в первый миг. А во второй оба с дикой оторопью осознали, что вода в реке ледяная, течение – лютое, и холод так сжимает тело, что оно как будто отнимается, становясь чужим. Слейтон со страхом ощутил, что перестает чувствовать ноги, ступает по дну, как на протезах, а дно все глубже и глубже, а напор таков, что норовит сбить с ног и швырнуть в водоворот. И некуда деваться, только вперед, в кипящий ледяной ад.
– Уй-й-й!.. – взвыл Мартынов, тоже ощутив убийственную хватку холода.