— Как огурчик. Температура упала. Прости, что разбудила, но через полчаса у них ленч. Профессор попросил одного из своих слуг соорудить эти штуки, чтобы ты смог туда добраться.— Она кивнула в сторону стула, к которому была прислонена пара искусно сделанных костылей.— Или можешь перекусить здесь. Ты, должно быть, проголодался, но я не решилась будить тебя к завтраку.
— Я вернулся около шести утра.
— Тогда все понято.
Я готов был спять перед ней шляпу. Потрясающее терпение. Удивительная способность подавить в себе любопытство.
— Как ты себя чувствуешь?
— Ужасно.
— По тебе заметно,— призналась она. — Совсем не в форме.
— Я просто разваливаюсь на куски. Чем ты занималась все утро?
— Профессор меня выгуливал. Утром мы с ним поплавали.— Похоже, профессору нравится с нею плавать.— Потом завтракали, и он провел меня по острову и показал шахту.— Она передернула плечами слегка наигранно.— Шахта мне не очень понравилась.
— Где же теперь твой воздыхатель?
— Пошел искать собаку. Никак не могут ее найти. Профессор очень расстроился. Похоже, это был его любимый песик и он к нему очень привязался.
— Ха! Песик, говоришь? Я повстречался с этим песиком, и он ко мне тоже очень привязался. Прилипчивый тип.— Я вытащил левую руку из-под простыни и размотал пропитавшиеся кровью тряпки.— Сейчас увидишь, куда он прилип.
— Боже правый! — Ее глаза расширились, и кровь отхлынула от лица.— Это... это ужасно.
Я осмотрел руку с неким скорбным достоинством и должен был признать, что она ничуть не преувеличивала. От плеча до локтя рука была почти целиком сине-красно-черпая и раздулась, став в полтора раза больше обычных размеров. В четырех или пяти местах на коже зияли глубокие раны треугольной формы. Три из них все еще кровоточили. Те части руки, которые, казалось, должны были сохранить естественный цвет, выглядели, наверное, не менее жалко, но под густой коркой запекшейся крови этого не было видно. Бывают зрелища и поприятней.
— А что с собакой? — прошептала она.
— Я убил ее,— пошарив здоровой рукой под подушкой, я извлек запачканный в крови нож.— Вот этим.
— Где ты его раздобыл? Где... Ты должен рассказать все с самого начала.— Я говорил быстро, вполголоса, пока она промывала и перебинтовывала мою руку. Работенка была ей не по душе, но справлялась она с ней отлично. Когда я закончил, она спросила: —А что находится на противоположной стороне острова?
— Не знаю,— честно признался я.— Но начинаю строить разные догадки, и ни одна из них мне не нравится.
На это она не отреагировала, закончила бинтовать руку и помогла просунуть ее в рукав рубашки. Потом снова привязала шину к моей лодыжке, замотала ее лейкопластырем, подошла к шкафчику и вернулась с сумочкой в руках. Я грустно произнес: