Четыре быстрых мягких шага в носках по полу пещеры, легкое нажатие большим пальцем левой руки на кнопку фонаря, и в свете яркого луча возникла живая скульптура, неестественно застывшая, как будто высеченная из мрамора. Они стояли лицом к лицу, почти касаясь друг друга грудью. Почти, но не совсем. Человек справа от меня ухватил партнера за ворот рубахи левой рукой, в то время как правая, сжатая в кулак, прижалась к его животу, чуть ниже пояса. Человек слева, лицо которого было повернуто в сторону, неестественно далеко выгнулся назад, двумя руками вцепившись в правый кулак своего компаньона. От напряжения его суставы сжались словно клешни, костяшки пальцев блестели как полированная кость. Я заметил окровавленный конец кинжала, на два дюйма торчащий у него из поясницы.
Секунды две или три — время текло медленно — человек справа, не веря своим глазам, смотрел в лицо умирающего. Потом осознание роковой ошибки и то-го, что смерть теперь стоит рядом, вывело его из состояния оцепенения. Он начал судорожно пытаться выдернуть нож, но товарищ в предсмертной железной хватке крепко-накрепко сковал ему правую руку. Он в отчаянии повернулся ко мне, махнув левой рукой вверх и в сторону, как бы пытаясь то ли ударить, то ли отгородиться от луча фонаря, который я теперь направил прямо в его узкие глаза. На мгновение он раскрылся. Мгновенья было достаточно. Лезвие моего ножа в длину — двенадцать дюймов. Но я не успокоился, пока кулак, сжимающий рукоятку, не уперся ему в ребра. Он кашлянул разок, сдавленно и конвульсивно, потом растянул свои тонкие губы в широком зловещем оскале, не разжимая стиснутых зубов. После этого лезвие ножа не выдержало, и в руке у меня осталась ручка с обломком стали длиной в дюйм, а эти двое, так и не расцепившись, качнулись вправо и рухнули на каменный пол пещеры.
Я осветил фонарем лица у себя под ногами, но это было излишней предосторожностью. Они не могли больше причинить мне вреда. Найдя сандалии, я подобрал упавший на пол нож и вышел, закрыв за собою дверь. Оказавшись снаружи, я всем своим весом навалился на стену туннеля спиной, опустив руки, и набрал полные легкие чистого, свежего воздуха. Я чувствовал себя неважно, но относил это на счет поврежденной руки и удушливой атмосферы в склепе. Тот краткий и жестокий эпизод, который случился за дверью, казалось, не произвел на меня никакого впечатления. Во всяком случае, я так думал, пока не почувствовал боль от напряжения мускулов щек и челюсти. Тогда же понял, что непроизвольно растянул губы и сжал зубы подобно смертельному оскалу того человека, которого только что прикончил. Потребовалось значительное волевое усилие, чтобы разжать зубы и расслабить лицевые мышцы.