Мирно идя по лесу, я искал причины этого напряжения. И, в конце концов, нашёл. Я иначе представлял себе лес в прифронтовой полосе. А то, что она прифронтовая, я не сомневался. Не сегодня, так завтра или послезавтра война придёт сюда. Мы будем гнать фрица, он будет огрызаться. А значит, в этих лесах будут идти бои. И вот следы этих, ещё не прошедших боёв я подсознательно и искал. Следы, которых здесь ещё нет, а скорее всего, и не будет.
Потому что такие чащобы я представлял в основном по книгам о войне. Вроде замечательной богомоловской «В августе 44-го». А здесь просто лес, в котором можно собирать грибы и играть детям. Без опасения наткнуться на мину-растяжку. Или на зловонные трупы в мышиных мундирах. Одним словом, этот лес мне нравился таким, как есть. Вот, опять меня развезло, хотя в данном случае это объяснимо.
К следующему хутору я вышел часа через два. Большой хутор, можно сказать, зажиточный. Сарай, амбар, хлев или ещё что, построек было много. На приветливую встречу я не особо надеялся. А вот встретили. Вышел из дома, хатой это назвать язык не поворачивается, дед, пригласил войти. Дед, на вид лет под шестьдесят, но крепкий. В доме оказалось полно народу. И всё женщины. И дети. Старшая, судя по всему, молодая жена хозяина. Ещё две взрослых девушки, скорее всего, дочери. Ну и четыре девчонки где-то от 3 до 8 лет. Из мужчин наблюдался только пацанчик лет двенадцати.
Дед пригласил сесть, поставил на стол графин. Интересно. Не бутыль с мутной жидкостью, в народе именуемой первачом, а графин с чем-то прозрачным. Или очень-очень очищенный самогон, или, что вероятнее, водка. Это в лесной глуши. Интересно. Местное население как-то быстро рассосалось по дому. Мы с хозяином остались вдвоём. Дед молча налил себе из графина, потянулся к моему стакану. Я прикрыл его ладонью.
– Извини, хозяин. Не обижайся, просто не употребляю.
Дед поставил графин, вернул на место стеклянную пробку. К своему стакану не прикоснулся. Смотрел на меня. Потом спросил. Не по-польски, по-русски.
– О зятьях моих почему не спрашиваешь?
От так.
– Я у тебя, хозяин, вроде гостя. Негоже допросы вести.
Старик кивнул.
– Нет их. Один с немцами воевал, подпоручик войска. Погиб. Второй к вам попал. Жив или нет – не знаем. Дочери с внуками ко мне перебрались. Тут тише, людей, почитай, совсем нет.
И без перехода:
– А ты-то чей будешь. Говоришь как русский, а на плечах звёзды. Не пойму я.
– Извини, хозяин, не представился. Я офицер Красной армии.
– Офицер? – хозяин удивился.
– Офицер. С прошлого года ещё вернули это слово в обиход. И погоны вернули. Так что я…