Наш провожатый стал объяснять про обшивку для нового планера. На его голос одна из девушек постарше обернулась. Моё сердце стукнуло и остановилось. Что-то, видно, было у меня на лице, так как девушка смущенно улыбнулась, и моё сердце рухнуло в желудок. Она не была копией Галины. Волосы тёмно-каштановые, а не русые. Лицо более тонкое. Глаза зелёно-карие, а не голубые. Но сочетание – меня просто в дрожь бросило, до чего похожа. И эта улыбка. Улыбка Софии Ротару, от которой у меня всегда перехватывало дыхание.
– Здравствуйте, товарищи командиры.
Она говорила с лёгким акцентом. И очень знакомым акцентом…
– Бонжур, мадемуазель. Же нё мё тромпэ па? Парле ву франсэ?
– Уи, ву завэ бьен лю. Жесви франсез.
Поскольку остальные хлопали глазами, мы снова перешли на родной всем русский.
– Вы прекрасно говорите по-русски. Давно живёте в нашей стране?
– Почти четыре года. Родители были в Испании. Отец погиб, а маме удалось вывезти меня сюда. А где вы учились французскому?
– В основном дома. Соседка учила, учительница французского языка. Я его с детства люблю, певучий язык, почти как украинский. Разрешите представиться. Майор Доценко. Георгий Валентинович. А это мой друг и сослуживец Голубев Сергей Михайлович. Рады знакомству.
– Натали. Наталья Габриэлевна Лефёвр. Я тоже рада.
– Что же. Не будем вам мешать.
Через пять минут мы уже катили назад в гарнизон. Минут через десять Серёга ткнул меня в бок.
– Слышь, майор, это что было? Мы тут по делу, а не девушек охмурять.
– Да ладно, Серёга, какое охмурять. Просто похожа на одну знакомую. Ну, из той жизни. Вот и ошалел слегка. Лучше скажи, идею понял?
– Понял, понял. Хочешь у детей клуб отобрать. И как тебя эта красавица потом встретит?
– Козёл ты, хоть и капитан. Молчи лучше, мне нужно подготовиться к очень серьёзному разговору.
– Молчу.
До штаба гарнизона мы доехали молча. Так же молча мы прошли через проходную, поднялись в приёмную и, не глядя на вскочившего адъютанта, вошли в кабинет. Начальник гарнизона отдыхали. Полёживали на диванчике в расстёгнутом кителе и с газетой в руках. На звук открывшейся двери он лениво поднял голову и вскочил, начальственно багровея на глазах. Тон он сразу взял на октаву выше нормального.
– Вы что себе позволяете?! Лейтенант, вызовите охрану, арестовать этих молодчиков. Я вас…
Я молча достал красную книжечку и показал комбригу. С минуту до него доходило, что там написано и чьи подписи стоят. А потом он стал белее нательной рубахи. И связки у него заклинило, так что сказать он мог только «Я…Я…Я…». В кабинет ворвались трое солдат во главе с лейтёхой, но комбриг замахал на них руками, и они испарились, как не было.