Или не выпереть на пенсию генерала, бывшего комкора с опытом гражданской войны, который попытался бросить кавалерию против позиции, прикрытой дзотами и опутанной колючей проволокой в три ряда? Скольких он бы положил, если бы случайно приехавший представитель Ставки не остановил атаку за три минуты до её начала? Причём приказа взять укрепление, как говорится, «любой ценой» не было. Просто тупость плюс инициатива. Было от чего прийти в расстройство.
А мы стали гвардейцами, да ещё получили почётное наименование. 1-я гвардейская воздушно-десантная Болградская бригада. Ещё у нас было больше всего награждённых. Даже Герой Советского Союза. Старший лейтенант, теперь уже капитан Мамочкин. Он, когда сел в Тыргу-Фрумосе, понял, что взлететь не удастся. Истребители румын просто не давали. Снял с самолётов пулемётные установки и организовал оборону всех машин, своих и чужих. Дважды вступал в бой с румынскими частями, но самолёты спас, хотя и был ранен осколком в голову.
Батя получил орден Боевого Красного Знамени за спасение самолёта и доклад о противнике. А я получил орден Ленина за взятие Болграда и его защиту. Наградили орденами и медалями разведчиков, артиллеристов и пулемётчиков. Вообще, если подумать, без наград остались разве что повара и медики. Ну, ещё водители без машин, которые охраняли штаб. Но вот обид, характерных для послевоенного времени, типа «почему меня обошли, это какие-то гады из зависти», не было. Все радовались и победе, и наградам друзей.
Награды рядовым и сержантам вручал Жуков лично. Мне он симпатизировал, и, что интересно, не только из-за удачного боя. Ему, оказывается, жаловался на меня Болдин за ругань. Жуков выслушал, поинтересовался, как именно я его обругал, а потом обрушил на беднягу все оставшиеся не использованными ругательства. За то, что не использовал правильно то, что имел, обиделся, когда «обложили», и подставил Жукова лично. Знал ведь, что мы на личном контроле Ставки. Поскольку всё обошлось, ко мне Георгий Константинович проявил повышенную благожелательность. Подозреваю, что орден Ленина – это её часть.
27 августа, через месяц после получения приказа, мы вернулись домой. И не узнали его. Нас встретили новенькие казармы и учебные классы. Летунов встретила полностью бетонированная взлётка и обновлённые ангары и склады. А ещё нас ждали квартирные ордера. Нас – это офицеров батальона и ДТАБ (десантно-транспортная авиабригада). А также прапорщиков и сверхсрочников.
Вот это было чудо. Городок был построен. Дома, школа. Только «Дом офицеров» и магазин были в процессе, но уже на стадии отделки. Я, если честно, поначалу расстроился. Был уверен, нагнали заключённых и заставили пахать как рабов божьих, днём и ночью. То, что оказалось на самом деле, было, как бы это сказать, – бальзамом на душу. Городок действительно строили заключённые. Только освобождённые заключённые, добровольно. И не только те, кто начал как бесконвойник, но и те, кто до освобождения у нас не работал.