— Откуда же вы их взяли?
— Прежде всего у меня было двенадцать тысяч франков, доставшиеся мне по наследству от матери. Затем я получил от господина Фовеля жалованье и за участие в прибылях предприятия четырнадцать тысяч франков. Восемь тысяч я выиграл на бирже. Остальное я взял взаймы, состою должным в этой сумме и могу уплатить ее немедленно из тех пятнадцати тысяч, которые имею на текущем счету у господина Фовеля.
— А кто вам давал взаймы?
— Рауль Лагор.
Этот свидетель, отправившийся путешествовать, как нарочно, в день кражи, не мог быть допрошен.
— Хорошо, — сказал Партижан. — Поверю вам на слово. Объясните мне теперь, почему вы, вопреки формальным приказаниям вашего патрона, взяли из банка деньги накануне, а не в самый день платежа?
— Господин Кламеран дал мне знать, — отвечал Проспер, — что для него будет приятно и даже полезно получить свои деньги именно рано утром. Если вы допросите его, он подтвердит вам это. С другой стороны, я знал, что явлюсь на службу несколько позднее обыкновенного.
— Господин Кламеран ваш друг?
— Нисколько. Наоборот, я должен сознаться, что чувствую к нему необъяснимое отвращение, — я заявляю об этом. Он очень близок с Лагором.
— Как вы провели вечер накануне преступления?
— По выходе со службы, в пять часов, я взял билет на Сен-Жерменском вокзале и поехал в Везине на дачу к Раулю Лагору. Я отвез ему полторы тысячи франков, которые он ожидал от меня, но, не застав его дома, я вручил их его лакею.
— А вам не сказали там, что господин Лагор отправляется в путешествие?
— Нет. Я даже не знаю сейчас, в Париже он или нет.
— Отлично. Что вы делали затем?
— Я вернулся в Париж и обедал в ресторане с одним из приятелей.
— А потом?
Проспер помедлил.
— Вы молчите, — обратился к нему Партижан. — Тогда позвольте мне рассказать вам, как вы проводили ваше время. Вы возвратились к себе на улицу Шанталь, оделись и отправились на вечеринку к одной из тех дам, которые называют себя артистками, но только позорят свои театры, получая от них в жалованье гроши, а тем не менее заводя себе экипажи и лошадей. Вы были у мадемуазель Вильсон!
— Совершенно верно.
— У мадемуазель Вильсон идет большая игра?
— Иногда.
— В таких компаниях вы — свой человек. Не были ли вы замешаны в одной скандальной истории, имевшей место у одной из дам такого сорта по фамилии Кресченди?
— Я фигурировал только в качестве свидетеля, будучи очевидцем шулерства.
— Значит, игра велась не без шулеров! Вы у мадемуазель Вильсон не играли в баккара? Не проиграли ли вы там тысячу восемьсот франков?
— Виноват, господин следователь, — всего только тысячу сто франков.