Кламеран остановил его грубым жестом.
— Вы позволили себе вероломный поступок, — сказал он.
— Я?
— Да, вы… Что это за ужасная история, которую вы здесь рассказали?
— Ужасная! Вам легко это говорить, а каково мне было ее сочинить!
— Довольно, милостивый государь, довольно! Это низкая инсинуация в адрес госпожи Фовель!
— В чем же тут сходство госпожи Фовель с моей мандариншей?
— Разве вам не известно несчастье, постигшее господина Фовеля?
— Несчастье?… — переспросил паяц.
— Я говорю, милостивый государь, о той краже, жертвой которой стал господин Фовель.
— Ах, знаю… От него удрал кассир, прихватив с собой и триста пятьдесят тысяч франков? Что ж такое! Это самый обыкновенный и повседневный случай.
— Милостивый государь, я требую от вас объяснений!
— Никаких объяснений я вам давать не желаю!
— Что вы сказали?
— Оставьте меня — вот что! Если помимо воли я обидел в чем-нибудь жену господина, которого я уважаю, то смею думать, что только ему одному и принадлежит право судить о том, насколько мои слова касаются его чести. Он старше меня, — скажете вы, — и не пожелает принимать от меня объяснений? Что ж, это очень возможно! Но у него есть сыновья, и один из них даже здесь, я его видел сейчас. Вы меня спрашиваете, кто я такой? В свою очередь обращусь к вам и я с вопросом: кто такие вы и какое право имеете вы заступаться за госпожу Фовель? Что, вы ее родственники, друзья, союзники? По какому праву вы стараетесь бросить на нее тень, выискивая в самой невинной истории то, чего в ней вовсе даже и нет?
— Я друг господина Фовеля, — ответил Кламеран, — и на этом основании должен заботиться о его чести так же, как и о своей собственной. А если и этого вам мало, то прошу вас знать, что его семья скоро станет моей.
— Что вы!
— Да-с, милостивый государь! Через восемь дней будет официально объявлено о моей помолвке с мадемуазель Мадленой!
Эта новость была настолько непредвиденна, что паяц раскрыл от удивления рот. Но это продолжалось всего только одну секунду. Он низко поклонился и громко, чтобы все могли его услышать, воскликнул:
— Честь имею вас поздравить! Не говоря уже о том, что мадемуазель Мадлена сегодня царица бала, за ней еще, говорят, целые полмиллиона приданого! Поздравляю вас!
— У вас очень длинный язык, господин паяц! — прикрикнул на него Рауль, теряя терпение и бросая вокруг себя беспокойные взгляды, из боязни, чтобы кто-нибудь их не услышал.
— Может быть, мой милый фаворит, может быть! Но руки у меня еще длиннее!
Кламеран поспешил положить этому конец.
— Довольно, — топнул он ногой. — Не стоит разговаривать с человеком, который прячется за свой костюм!