— Вы можете легко узнать у хозяина этого дома, кто я такой… если только посмеете это сделать!
— Вы!.. — воскликнул Кламеран. — Вы…
Быстрым жестом Рауль остановил на губах у владельца рудников обидное слово, готовое уже сорваться и дать дорогу событиям, которые бесповоротно повели бы за собой скандал.
Паяц помолчал немного и, не сводя глаз с Кламерана, выразительно произнес:
— Я был лучшим другом вашего покойного брата Гастона. Я был его советником, он поверял мне все свои малейшие надежды. Вот кто я.
Эти простые слова точно громом поразили Кламерана.
Он страшно побледнел, сделал шаг назад и протянул вперед руки, точно там, в глубине залы, видел перед собою призрак.
Он хотел отвечать, протестовать, что-то говорить, но ужас сдавил ему горло.
— Уйдемте! — шепнул ему Лагор, который сохранил еще присутствие духа.
И он с силою увлек Кламерана за руку, поддерживая его по пути, так как тот пошатывался, точно пьяный, и хватался за стену, чтобы не упасть.
«Что же это должно означать? — подумал паяц. — Откуда этот страх? Что это за ужасное воспоминание, которое я разбудил в этой грязной душе?»
И он унесся мыслями далеко от действительной жизни, далеко от этой галереи и от бала у Жандидье. Но легкий удар по плечу призвал его к действительности. Перед ним стоял венецианский граф.
— Довольны вы, господин Вердюре? — спросил он его.
— И да и нет, граф, — отвечал паяц. — Нет — потому что мне не удалось вполне достигнуть того, на что я рассчитывал, когда просил у вас разрешения прийти на этот бал, а да — потому что теперь у меня уже не остается ни малейшего сомнения в том, что это два больших негодяя.
— Значит, вы недовольны?
— Нет, я не жалуюсь, граф. Наоборот, я благословляю случай или Провидение, давшее мне лишний повод убедиться в существовании одной тайны, в которой я не сомневался.
В это время несколько гостей подошли к графу и прервали этот разговор. Граф должен был удалиться, но на прощанье с большою сердечностью пожал руку паяцу. А паяц пошел отыскивать госпожу Фовель, которая уже давно покинула галерею. Он нашел ее в зале разговаривавшей с Мадленой. Обе они были чем-то встревожены.
«Отлично! — подумал паяц. — Они обсуждают то, что произошло. Но куда скрылись Лагор и Кламеран?»
Скоро он и их увидел. Они ходили взад и вперед, протискиваясь сквозь толпу, раскланивались и обращались с вопросами то к тем, то к другим.
— Бьюсь об заклад, — проговорил паяц, — что речь идет обо мне. Эти почтенные негодяи выспрашивают у всех, кто я такой. Выспрашивайте, голубчики, выспрашивайте!
Скоро они стали прощаться. Они были так озабочены, столько им нужно было обдумать и обсудить на свободе, что, не дождавшись даже ужина и бросив госпожу Фовель и ее племянницу на произвол судьбы, они откланялись и уехали.